Сдаться всегда успеем. Учиться надо. У Серого. Откроет мост - мы своих людей, невидных, по-тихому запустим в Слободу. А когда соберем силы и ударим, они нас с тыла поддержат. Как партизаны.
- Серый не откроет мост.
- Заставим. - Семеныча двойная жизнь наперед думать приучила. Не просто это - одной рукой "за", а другой "против". Сердцем - за "красных", умом - за "белых". - Серый нас чем сбил? Тем, что первый начал. По-научному - инициативу проявил, по своим правилам играть заставил. Надо эту инициативу у него перехватить...
- Туману много, - разозлился Ваня. - Говори ясно.
Семеныч продолжил, будто сам с собой советовался:
- Конский ход сделаем. Для войны не только разведка нужна, но и деньги. У нас их мало, большей частью в Слободе остались. Если Серый до них еще не добрался, то он и сам не богат. Вот так Семеныч мыслит. Конем пойдем. Не одно, так другое возьмем. Либо мост, либо деньги.
Семеныч в шахматы сроду не играл. Даже в шашки. И по наивности своей "вилку" конским ходом обозвал.
- Ты дело скажешь? - взвился, не выдержав, Ваня.
- Сначала спрошу. В Слободе ребята у нас сильные есть? На все готовые?
- Махмуд с нами не ушел, - вставил Саксаул. - Ему нельзя уйти. Крови на нем много. С моста скинули бы.
- Что за Махмуд такой? - уточнил Семеныч. Не мог же он, в самом-то деле, все бандитские "кадры" знать.
- Мой человек. Его все боялись. Он как огонь беспощадный. Кровь любит. Пленников.
- Где он ходит?
- Куда горец от врага идет? - философски заметил Саксаул, поглаживая смоляную с сединой бороду. - В горы! Ловкий, как змея. Хитрый, как барс. Холодный, как кинжал. Быстрый, как пуля!..
- Хватит! - прервал Ваня. - Нарисовал уже. Как на него выйти?
Губернатор последнее слово уловил. Встал, оперся на стол, погрозил бровями одному ему известному врагу, губами постращал. И пошел к двери.
- Ты куда? - ухватил его за полу пиджака Бывалый. - Сиди.
Губернатор еще страшнее нахмурился.
- В город пойду. К народу. Обращение скажу. Мне опять поверят. Меня народ любит.
- Запереть его, что ли?
- Да пусть идет. Он же ворота не найдет, заблудится. Привык всю жизнь за холуями.
- Налей ему.
- Всю ночь ему наливать? Пусть идет.
- Дорогие горожане, - сказал Губернатор и вышел, расстегивая на ходу штаны.
Совещание, войдя в решающую фазу, продолжилось.
А когда оно закончилось, довольный Семеныч сказал: "Лады" и так ахнул ладонью в стол, что, будь сейчас на этом месте Серый, раздавил бы как муху.
А Губернатор все шел в город. Вдоль забора внутри крепости. По кругу. Все народ искал. Чтобы осчастливить своим обращением.
Но так и не нашел.
А жаль...
Горотдел. Инцидент
Позднее утро. Спокойно - час не криминальный. Ребята, не занятые в городе, бездельничают в отделе.
Мы с Волгиным в его кабинете обсуждаем очередные задачи, связанные с воспитанием у сотрудников чуткости и внимания к людям. Даже сострадания. Особенно к потерпевшим.
Дверь приоткрыта - иногда до нас доносится разговор в дежурке, на грани закипающего спора. Невольно прислушиваюсь.
Уверенный, напористый молодой голос доказывает, что настоящий мент должен быть прежде всего "крутым", потому что имеет дело с преступниками.
- Нас, Михалыч, бояться должны, одного взгляда. Идешь по городу расступаются. Пальчиком поманил - на четырех лапах летят...
Образно, но не очень ясно. Как это можно на лапах летать? Если только с лестницы.
Пожилой голос, с чуть заметной усмешкой излагает свою концепцию: настоящий мент должен быть прежде всего с сердцем. А уж оно подскажет - к кому с добротой, к кому с силой.
- Для нас, Петя, люди на три группы делятся: на преступников, на потерпевших и на свидетелей. И к каждому свой подход нужен. Иной свидетель на твой пальчик в другую сторону побежит. Да и преступника иногда добром можно взять...
Извечный спор: либо добро с кулаками, либо кулаки добрые.
Не так все просто, ребята.
Я вышел в дежурку. Все, кто там находились, мгновенно приняли сугубо деловой вид: молодой Петя, как норная собака, азартно роется в ящике стола, с ушами туда погрузился; пожилой Михалыч шагнул к висевшей на стене карте города и, постукивая карандашом по губам, что-то там такое изображает - прямо великий полководец наносит направление стратегических и тактических ударов по противнику. А дежурный офицер поступил еще наглее: снял телефонную трубку, покачал ее в руке (не прибавила ли в весе за ночь?), осмотрел, зачем-то дунул в нее и положил на место. Поработал, стало быть.
И все трое уставились на меня. Одинаковым взглядом: усталым, озабоченным и даже чуть агрессивным. Что, мол, начальник, от дела отвлекаешь? Ты вон там - всего-то, а мы вот тут - ого-го! (Настоящий мент, значит, еще и хорошим артистом должен быть.)
Я спорить не стал. Свою полезность в общем деле доказывать не взялся. Но мстительно подумал, что за такое лицемерие жизнь их накажет. Вот прямо сейчас.
И не ошибся.
Распахнулась и хлопнула входная дверь. Охваченный паникой старшина гаркнул на все здание:
- Держись, ребята! Фролякин ползет! - и только его и видели.
Клич был воспринят: спасайся, кто может! Заметались бравые орлы. Петя "крутой", что в ящике копался, попробовал совсем в него влезть - не очень получилось. Великий стратег Михалыч оторвался от карты и шагнул за шкаф но тоже полностью не укрылся. Оба поняли слабость своих позиций: сунулись туда-сюда и позорно покинули дежурную часть. Оставив офицера без поддержки. Тот привстал, глазами по углам побегал, но при мне не решился уйти с поста. Проявил, стало быть, героизм, настоящий мент.
Наружная дверь опять отворилась - я расстегнул на всякий случай кобуру - и вошел сильно пожилой гражданин, аккуратно, без стука прикрыл за собой дверь и для вежливости пошаркал ногами по резиновому коврику.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126