Ее беспокоила глубина раны. К счастью, сердечные каналы оказались не задеты, хотя Сути потерял много крови. Пропитанные медом компрессы остановили кровотечение. Осторожными точными движениями молодая женщина соединила разорванные ткани, потом с помощью тонких ремешков, сделанных из бычьих жил, – края главной раны. Какое-то мгновение Нефрет колебалась: нужна ли пересадка тканей? Подумав, она доверилась своему чутью и крепкой натуре Сути и отказалась от этой идеи. На швы она приклеила ткань, пропитанную жиром и медом, затем забинтовала все тело.
Кем осматривал крышу, откуда стрелял поглотитель теней. Он нашел нубийский лук, которым воспользовался убийца перед тем, как прыгнуть в повозку, украденную у ливийцев. Один из стражников помчался за ним вдогонку, но не настиг, так как время было упущено. Малочисленные свидетели не могли сказать ничего путного. Они лишь заметили выезжавшую из города под покровом ночи колесницу, но никто не мог описать возницу.
Кем был в отчаянии. В этот момент к нему подошел Убийца, взял его за руку и потянул за собой.
– Что ты хочешь? – удивился Кем.
Павиан продолжал тянуть его.
– Хорошо, я иду.
Убийца привел Кема к перекрестку и показал камень, поцарапанный колесницей.
– Он проехал здесь, ты прав, но...
Павиан увлек дальше своего хозяина и остановился возле канавы. Заинтригованный, нубиец подошел ближе. В канаве лежал нож из обсидиана.
– Он и не заметил, как обронил его... – Кем поднял нож и обратился к павиану: – Дорогой мой Убийца! Думаю, что ты только что предоставил нам решающую улику.

* * *

Когда поднялось солнце, Сути открыл глаза и увидел улыбающуюся Нефрет.
– Ты меня очень напугал, – призналась она.
– Разве можно сравнить стрелу с медвежьими когтями? Ты снова меня спасла.
– Стрела прошла совсем рядом с сердцем.
– Какие меня ждут последствия?
– Думаю, останется шрам.
– Когда я снова буду на ногах?
– Ты хорошо сложен, так что очень скоро. Мне кажется, ты еще более окреп за это время.
– Смерть играет со мной.
Голос Нефрет выдавал переполнявшие ее чувства.
– Ты пожертвовал собой ради Пазаира. Не знаю, как я смогу тебя отблагодарить.
Сути нежно взял ее за руку.
– Пантера отняла у меня всю любовь, а иначе я бы сошел от тебя с ума. Никто не разлучит вас с Пазаиром, ваш союз крепче ударов судьбы. Сегодня они выбрали меня в качестве прикрытия, и я горжусь этим.
– Пазаир хочет поговорить с тобой.
Визирь тоже вошел взволнованный:
– Ты не должен был рисковать своей жизнью, Сути.
– Мне казалось, что визири не говорят чепухи.
– Тебе больно?
– Нефрет в совершенстве владеет искусством успокаивать боль, я почти ничего не чувствую.
– Нашу беседу прервали.
– Я помню об этом.
– Итак, что ты хотел мне предложить? Думаю, жить на широкую ногу, любить, праздновать, упиваться каждым новым днем, не так ли?
– А что хочешь ты? – спросил Сути.
– Я бы желал уединиться в деревне вместе с Нефрет, вдали от интриг и суеты, в которых мне приходится пребывать.
– Пустыня изменила меня, Пазаир; это она – мое будущее и мое царство. Я научился делить с ней секреты, питаться ее тайнами. Вдали от нее я чувствую себя отяжелевшим и старым, но как только мои ступни соприкасаются с песком, я вновь чувствую себя молодым и бессмертным. Настоящий закон только в пустыне, будь со мною, ты тоже сделан из этого теста. Уйдем вместе, покинем этот мир лжи и порока.
– Сути, если визирь и существует, то именно для того, чтобы одолеть эту ложь, дабы воцарилась справедливость.
– Тебе удалось этого достичь?
– Каждый день предоставляет мне свой набор побед и поражений, но Истина пока еще правит Египтом; как только всем будет заправлять Бел-Тран, справедливость покинет этот мир.
– Не дожидайся этого момента.
– Помоги мне в моей борьбе.
Сути отвернулся, словно отказываясь от предложения друга, а когда Пазаир выходил из комнаты, буркнул:
– Дай мне поспать! Как ты хочешь, чтобы я боролся, если мне хочется спать?

* * *

Лодка царицы-матери везла Силкет из Мемфиса в Пер-Рамсес. Укрывшись от раскаленного июньского солнца в прохладной каюте, супруга Бел-Трана использовала путешествие, чтобы предстать перед Туей в полном блеске. Ее умащивали благовониями, делали массаж и подавали фруктовые соки. На пристани ее ожидали носилки с балдахином от солнца. Дорога не отняла много времени, поскольку Силкет препроводили на берег озера, где находилась царская резиденция. Затем двое слуг спустились вместе с ней в расписанную голубым лодку, которая причалила к острову, где в беседке Туя читала поэмы Старого Царства, восхваляющие божественную красоту египетских пейзажей и уважение, которое люди должны испытывать по отношению к богам.
Силкет была в панике. Многочисленные украшения и роскошный льняной наряд ее никак не ободряли: способна ли она встретиться лицом к лицу с самой богатой и влиятельной женщиной Египта?
– Присядьте рядом со мной, Силкет, – пригласила царица-мать.
К большому удивлению Силкет, она совсем не походила на неприступную мать Рамсеса Великого, какой она привыкла видеть Тую на приемах. С распущенными волосами, босыми ногами, в простом белом одеянии, без каких-либо украшений и краски на лице, Туя была похожа на обыкновенную женщину. Но ее голос проникал в самую душу.
– Вы, должно быть, страдаете от жары, дитя мое.
Не способная вымолвить ни слова, Силкет села на траву, забыв про неизбежные зеленые пятна, которые испортят дорогой лен.
– Располагайтесь в свое удовольствие, купайтесь, если хотите.
– Мне... мне не хочется, моя повелительница.
– А свежего пива?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93