А находить полузнакомых женщин,
дома,тела и голоса без трещин,
себя - бегущим по снегу спортсменом,
всегда себя таким же неизменным.
Какое удивительное счастье
узнать,что ты над прожитым не властен,
что то и называется судьбою,
что где-то протянулось за тобою:
моря и горы - те,что переехал,
твои друзья,которых ты оставил,
и этот день посередине века,
который твою молодость состарил,-
- все потому,что чувствуя поспешность,
с которой смерть приходит временами,
фальшивая и искренная нежность
кричит,как жизнь,бегущая за нами.
33.Комментарий.
Волнение чернеющей листвы,
волненье душ и невское волненье,
и запах загнивающей травы,
и облаков белесое гоненье,
и странная вечерняя тоска,
живущая и замкнутая немо,
и ровное дыхание стиха,
нежданно посетившее поэму
в осенние недели,в октябре,-
мне радостно их чувствовать и слышать,
и снова расставаться на заре,
когда светлеет облако над крышей
и посредине грязного двора
блестит вода,пролившаяся за ночь.
Люблю тебя,рассветная пора
и облаков стремительную рваность
над непокорной влажной головой,
и молчаливость окон над Невой,
где все вода вдоль набережных мчится
и вновь не происходит ничего,
и далеко,мне кажется,вершится
мой Страшный суд,суд сердца моего.
Я затянул,что дальше и нельзя,
но скоро все окнчится,друзья.
Да,слишком долго длится мой рассказ,
часы не остановятся для вас.
Что ж,хорошо.И этому я рад.
Мои часы два месяца стоят.
И шествие по улицам идет.
Толпа то убывает,то растет,
и не переставая дождик льет.
И жизнь шумит и зажигает свет,
и заболевших навещает смерть,
распахивая форточки квартир
и комнаты с багетами картин,
пюпитрами роялей,тишиной,
где Дочь с Отцом,где бедный Муж с Женой
прощаются,и привыкаешь сам
считать по чувствам,а не по часам
бегущий день.И вот уже легко
понять,что до любви недалеко,
что,кажется,войны нам не достать,
до брошенных друзей - рукой подать.
Как мало чувств,как мало слез из глаз
меж прежних нас и современных нас.
Так чем же мы сейчас разделены
с вчерашним днем ? Лишь чувством новизны,
когда над прожитым поплачешь всласть,
над временем захватывая власть.
Октябрь,октябрь и колотье в боку,
и самое несносное,наверно,
вдруг умереть на левом берегу
реки,среди которой ежедневно
искал и находил кричащих птиц,
и сызнова по набережным бледным,
вдоль улочек и выцветших больниц
ты проносился,вздрагивал и медлил.
Октябрь,октябрь,пойти недалеко
и одинокость выдать за свободу,
октябрь,октябрь,на родине легко
и без любви прожить четыре года,
цепляться рукавом за каждый куст,
в пустом саду оказываться лишним
и это описанье правды чувств
опять считать занятием не высшим.
34.
Все холоднее в комнате моей,
все реже слышно хлопанье дверей
в квартире,замирающей к обеду,
все чаще письма сыплются к соседу,
а у меня сквозь приступы тоски
все реже телефонные звонки.
Теперь полгода жить при темноте,
ладони согревать на животе,
писать в обед,пока еще светло,
смотреть в заиндевевшее стекло,
когда знакомцы приезжают к нам.
Настали дни прозрачные,как свист
свирели или флейты.Мертвый лист
настойчиво желтеет меж стволов,
и с пересохших теннисных столов
на берегу среди финляндских дач
слетает век,как целлулойдный мяч.
Так в пригород и сызнова назад
приятно возвращаться в Ленинград
из путешествий получасовых,
среди кашне,платочков носовых,
среди газет,пальто и пиджаков,
приподнятых до глаз воротников
и с цинковым заливом в голове
пройти у освещенного кафе.
Закончим нашу басню в ноябре.
В осточертевшей тягостной игре
не те заводки,выкрики не те.
Прощай-прощай,мое моралитэ
( и мысль моя - как белочка и круг ).
Какого черта в самом деле,друг !
Ведь не затем же,чтоб любитель книг
тебе вослед мигнул
и хохотнул,а кто-нибудь с тоской
сочувственно промолвил бы:"на кой".
Так что-то о заливе - цвет воды
и по песку замерзшие следы,
рассохшиеся дачные столы,
и ветер все елозит по коре,
закончим нашу басню в ноябре.
Кота любви подтягивай к мешку.
Любовников пропустим по стежку.
35-36.Романсы Любовников.
Нет действия томительней и хуже,
медлительней,чем бегство от любови,
я расскажу вам басню о союзе,
а время вы подставите любое.
Вот песенка о Еве и Адаме,
вот грезы простолюдина о фее,
вот мадригалы рыцаря о даме,
вот слезы современного Орфея.

По выпуклости-гладкости асфальта,
по сумраку,по свету Петрограда,
гони меня - любовника,страдальца,
любителя,любимчика разлада.

Гони меня,мое повествованье,
подалее от рабства или власти,
куда-нибудь - в развалин упованья
на будущие искренние страсти.
Куда-нибудь - не ведаю - по свету,
немногое на свете выбирая
из горестей,но радостно по следу,
несчастие по следу посылая.

Как всадники безумные за мною,
как прожитого выстрел за спиною,
как зимняя погода за любовью
окрашена оранжевою кровью.
Так что же нам ! Растущее мерцанье,
о,Господи,как яростно и быстро.
Не всадника ночное восклицанье,
о,Господи,а крик мотоциклиста.
Так гонится за нами не по следу,
по возгласу,по выкрику,по визгу
все вертятся колесики по свету
и фарами выхватывают жизни.
Разгневанным и памятливым иском
оглянешься и птицею воскреснешь
и обернешься вороном и волком
и ящеркой в развалинах исчезнешь.
И вдруг себя почувствуешь героем,
от страха и от радости присвистни,
как-будто домик в хаосе построил
по всем законам статики и жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173