Она обвела глазами свою комнату: на полках слой пыли, книги в беспорядке. У нее просто руки не доходят до каждого уголка большого дома, где все должно блестеть. А эти ежедневные завтраки, обеды и ужины? Без Эльзы на баронессу свалилось столько домашней работы, что у нее голова шла кругом.
- Ну вот! - огорченно прошептала она. - Разве Ади станет беседовать с женщиной, погрязшей в житейских заботах? О чем я думаю? Меня волнует уборка и грязные тарелки…
Ида Вильгельмовна нетерпеливо встала и подошла к окну - пришлось снова открыть створку, чтобы позвать сторожа. Куча листьев потухла, и он сидел на корточках, чиркая спичкой.
- Тихон!
Он обернулся и посмотрел на хозяйку.
- Ты ходил расклеивать объявления?
- Да. И вчера, и позавчера, на автобусных остановках клеил, на рынке, у магазина и на заборах.
Она не могла отделаться от мысли, что Тихон лукавит, - наверняка, прилепил пару объявлений где-нибудь поближе к дому, а остальные выбросил. Но ведь не признается же! А ходить проверять госпоже Гримм не хотелось. В последние дни ее одолевали слабость и плохие предчувствия.
Она уже несколько раз писала по десятку объявлений - «Требуется компаньонка!» - и просила Тихона наклеить их в людных местах. Тот исполнял ее просьбу, но никто до сих пор не обратился к баронессе по поводу работы. Она допрашивала Тихона, тот клялся и божился, что делает все в точности, как велено. А место Эльзы пустовало. И это при том, что в Камышине свирепствовала безработица.
Ида Вильгельмовна недоумевала и пребывала в раздражении. Тут еще Ади отказывалась говорить с ней! Она упорно пряталась в блестящей зеркальной глубине, откуда ее тщетно вызывала баронесса.
То ли от сквозняка, потянувшего в окно, то ли по другой, более значительной причине, огонек свечи заколебался, дернулся и погас. Такого еще не бывало! Госпожа Гримм похолодела… у нее мороз пошел по коже. Зажигать свечу во второй раз она не рискнула, бережно протерла зеркало и поставила его в специально предназначенный для этого шкафчик с двумя створками. Шкафчик она запирала на ключ, а ключ носила с собой, на шее, в виде подвески на золотой цепочке.
Ну и денек сегодня. Сплошные неприятности!
Баронесса вдруг вспомнила, какой у Эльзы проснулся интерес к зеркалам, причем не так давно. Нет-нет, да и спросит что-нибудь то про венецианские зеркала, то про гадание. У русских девушек, мол, есть обычай запираться ночью в бане, чтобы никто не помешал, ставить напротив два зеркала и две свечи, и вглядываться в образовавшийся зеркальный коридор. Чтобы увидеть в зеркале жениха, надо повторять: «Суженый, ряженый! Покажись мне в зеркале!»
- Почему же ряженый? - спросила тогда баронесса.
Эльза смешалась, растерялась и не ответила.
- А в Германии так делают? - спросила она.
Позже она иногда возвращалась к разговору о зеркалах. Госпожа Гримм, как могла, удовлетворяла ее любопытство. От нее Эльза узнала о секрете венецианских мастеров, которые первые научились изготовлять стеклянные зеркала, о том, что в средние века церковь запрещала своей пастве пользоваться ими. Потому что якобы из зазеркалья на мир взирает обличье дьявола. Сейчас смешно слышать подобное, но в те времена люди боялись зеркал. Кстати, в России зеркало долго считалось заморским грехом и появилось в обиходе только в конце семнадцатого века.
Эльза внимала каждому слову, буквально впитывала информацию.
«Я ее не понимала, или она меня? - думала Ида Вильгельмовна. - Странная девушка. Любила говорить о Германии, о жизни немцев. Похоже, она была бы не против уехать туда. Надеялась, что я возьму ее с собой. А я… не имею понятия о собственном будущем!»
Однажды вечером они с Эльзой стояли на террасе и любовались курящимся в низине туманом. Лунный свет придавал ему голубоватую призрачность, казалось, туман разделяет два мира - тот и этот.
- По немецким поверьям, туман прядут ведьмы, «облачные жены», - сказала госпожа Гримм. - Они день превращают в ночь, а ночь, - в день.
- Как в сказке! - улыбнулась Эльза. - В детстве я зачитывалась сказками братьев Гримм. У вас такая же фамилия. Может быть, вы родственники?
- Нет.
- Теперь я не люблю сказки!
- Почему?
- В жизни любая история всегда заканчивается плохо…


***
Едва рассвело, Прохор отправился на место «побоища», где Бешеный накинулся на проходившую по улице женщину, а молодой сосед вступился за нее. Картина, которую он увидел, была ужасна. Кусты у забора выломаны, вытоптаны, - словно дрались не человек и собака, а два великана, - посреди этого разора валялся животом вверх труп страшного пса с дико вытаращенными глазами, с оскаленной пастью, по бокам которой засохли клочья пены. Чуть поодаль лежали брошенные Матвеем окровавленные вилы. Судя по всему, ими он и уложил взбесившееся животное.
Даже мертвый, Бешеный внушал старику опасения - он не рискнул подойти ближе и созерцал поверженного врага, стоя в двух шагах от него. Ну и ну! Видать, и вправду пса бешеная лиса искусала. Не дай бог, он успел заразить окрестных собак!
Своего Тузика дед еще ночью загнал в сарай, тщательно осмотрел и запер.
- Пущай посидить на карантине, - пробормотал Прохор. - Вдруг успел бациллу подцепить? Энта зараза хуже чумы!
Старик осторожно наклонился, стараясь не растревожить застарелый радикулит, подобрал вилы и, прихрамывая, зашагал к калитке Матвея.
Тот уже обливался за домом колодезной водой. Ранняя пташка! Прохор думал, что он первый встал, а оказывается, у молодых тоже бессонница.
- Я вилы принес! Куды ставить?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16