Мама как ее увидела, сразу в обморок… слегла, и больше не встала. Вот чем закончились «магические» шутки!
- А что сказали врачи? Они назвали причину смерти вашей матери?
Ершов подавленно развел руками.
- Какая разница? Мама раньше болела бронхитом, пневмонией… у нее было слабое здоровье. Участковый врач сказал, что на почве нервного перевозбуждения возникла легочная недостаточность, потом паралич сердца… в общем, зачем вам такие грустные подробности?
- Я дотошная, - сказала Ева. - Хочу сделать вывод на основании большего количества фактов. Каким образом попадали к вам эти ужасные письма?
- Их бросали в наш почтовый ящик. Они были в простых конвертах без обратного адреса. Насколько я могу судить, текст писем набирали на компьютере, потом распечатывали. К сожалению, мама их сразу сжигала: она была уверена, что таким образом нейтрализует вредное воздействие.
- Жаль…
- Чего? - встрепенулся журналист. - Писем?
- Жаль, что нельзя на них посмотреть, - вздохнула Ева.
- А что вы ожидали увидеть? Настоящие колдовские атрибуты? Уверяю вас, бумага была самая обыкновенная, для принтера… шрифт тоже не готический и не похожий на каббалистические символы; почтовый конверт, какой можно приобрести в любом отделении связи. Ничего сверхъестественного.
- Фигурки из воска вы тоже уничтожили?
- Тем же способом, - подтвердил Ершов. - После смерти матери я решил написать об этом злодеянии в газете. Вдруг кто-то еще стал жертвой подобных «шуток»?
- Можно, я вам позвоню, если понадобится? - спросила Ева.
- Конечно. Вы первая, кого заинтересовала моя заметка. Люди привыкли проходить мимо чужой беды.
Ева поблагодарила журналиста и побежала к метро. Ей не терпелось позвонить Славке.
Паутинки летали в остывающем воздухе, невесомые, свободные от людских печалей.

***
День Рудольфа Межинова начался как обычно - ранний подъем, разминка, душ, легкий завтрак. Подполковник поддерживал свое тело в хорошей физической форме.
- Ты куда? - спросила жена, когда он, стоя перед зеркалом в прихожей, причесывался.
Коротко подстриженные волосы не желали ложиться ровно.
- На работу.
- Рано еще…
Он смерил Светлану таким взглядом, что следующий вопрос застрял у нее в горле.
Межинов вышел на улицу - во дворе распускалась сирень: ее запах напомнил ему Карину, ее влажные черные глаза, опушенные длинными ресницами, ее нежную грудь, ее сильные стройные ноги…
- Рудольф Петрович!
Черт! Как неудобно получилось - задумавшись, Межинов прошел мимо служебной машины, которая уже ждала его. Водителю пришлось окликнуть начальника.
Подполковник не любил субординацию - он предпочитал ходить в штатском, если условия позволяли, и приучил подчиненных обращаться к нему по имени-отчеству.
- Подбрось-ка меня на Осташковскую, - сказал Межинов, не глядя на водителя.
- Разве мы не в управление?
- Нет.
Парень молча выехал на шоссе - время от времени начальник просил отвезти его на Осташковскую улицу, выходил и отпускал машину. Водитель подозревал, что там живет любовница Межинова. Мужчина он еще молодой, видный - почему бы ему не закрутить роман на стороне? Впрочем, это были только догадки.
Впереди ехала поливальная машина. От мокрого асфальта поднимался пар.
- Останови здесь.
- Так ведь мы…
Парень хотел сказать: «Мы еще не доехали», - но Рудольф Петрович уже хлопнул дверцей, не оглядываясь, зашагал по тротуару. Здесь неподалеку жила Карина. Однокомнатную квартиру на Осташковской улице ей купил отец, предприниматель Игнат Серебров, занимающийся продажей компьютерных игр и программ. Его фирма «Интерком» пошла в гору.
Можно было бы подумать, что Карину обеспечивает отец. Но это не соответствовало действительности, Межинов проверял. Отношения Серебровых с дочерью складывались тяжело - она редко встречалась с родителями, отказывалась брать у них деньги и вела независимый образ жизни. Квартиру - и то приняла скорее по необходимости иметь отдельное жилье, чем по родственным мотивам.
Межинов увидел ее дом, замедлил шаг и спрятался в кустах. Вернее, занял удобную позицию для наблюдения. Карине в голову не могло прийти, что он иногда следит за ней. Узнай она о сих неблаговидных поступках, скандал устроила бы грандиозный. Разругались бы насмерть! Рудольф опасался разоблачения, но не справлялся со своим жгучим интересом к «неуловимому любовнику», не выдерживал и в очередной раз оказывался рядом с домом Карины. Что он рассчитывал увидеть?
Он досконально изучил ее рабочий график в «Анастазиуме» - в те дни, когда ему удавалось проследить за ней, маршрут Карины был один и тот же: дом, работа, изредка магазины, дом. Все. Казалось, она ведет строгую, почти монашескую жизнь. Однако Межинов прекрасно знал, какой вулкан бурлит под этим обманчиво спокойным покровом.
В периоды потепления в их отношениях Карина приглашала Рудольфа к себе домой. Стены ее квартиры были оклеены обоями под шелк, мебель и все предметы обихода тщательно подбирались и стоили немалых денег. Он молча рассматривал это великолепие, но вопросов не задавал. Боялся услышать откровенный, безжалостный ответ.
- Что ты так вздыхаешь? - однажды спросила она. - Не нравится?
- Наоборот, - притворно улыбнулся он. - Прикидываю, сколько средств пошло на такой телевизор, кресла, столик в мавританском стиле, узорный паркет.
- Чужие деньги не считают, - холодно отрезала Карина.
- Тебе отец помогает?
Она молча повернулась, сверкнула глазами, как раскаленными угольями. Будто прижгла к месту. Слова были не нужны, Межинов все понял.
Паутинка попала ему в лицо, вернула к действительности. И вовремя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16