Согласно ханаанским текстам Баал послал своих эмиссаров в Египет, чтобы разыскать Котар-и-Хасиса, но нашел его на Крите.
Однако сразу же по прибытии Котар-и-Хасиса между ним и Баалом разгорелся жаркий спор относительно архитектуры храма. Баал, похоже, хотел, чтобы его дом состоял не из традиционных трех частей, а только из двух – Хекал, и Бамтим (возвышающаяся часть). Самые ожесточенные споры велись относительно окна, или напоминающего дымоход светового люка, – Котар-и-Хасис настаивал, что окно должно было находиться «внутри дома», а Баал решительно возражал, предлагая устроить его в другом месте. Эта перебранка, подробно описанная в мифах, сопровождалась криком и плевками…
Причины спора относительно устройства светового люка и его расположения остаются неясными – возможно, это как-то связано с ориентацией храма. Утверждение Ашеры, что храм позволит следить за сменой времен года, предполагает, что храм должен был использоваться для астрономических наблюдений. Баал же, как свидетельствуют ханаанские тексты, планировал установить в храме секретное коммуникационное устройство, которое позволило бы ему приобрести власть над другими богами. Для этой цели Баал «протянул шнур, прочный и гибкий», от вершины горы Зафон («север») до Кадеша («священное место») на юге, в Синайской пустыне.
В конечном итоге ориентация храма осталась такой, как хотел Котар-и-Хасис. Если более поздние храмы на площадке Баальбека строились в соответствии с этим древним планом, то по настоянию Котар-и-Хасиса первый храм был ориентирован вдоль оси восток – запад (см. рис. 25).
Согласно шумерскому мифу о строительстве нового храма Е.НИННУ, для определения его ориентации тоже понадобились наблюдения за небесными телами, а также потребовались услуги божественных архитекторов.
* * *
Гудеа – как и царь Соломон тринадцать столетий спустя – в своих записях точно указывает количество задействованных в строительстве рабочих (216 тысяч), упоминает ливанский кедр и другие породы деревьев, использованные для изготовления огромных балок, громадные камни с гор, расщепленные на блоки, асфальт из источников и «асфальтового озера», медь, серебро и золото из расположенных в горах рудников, а также бронзовые предметы и украшения, стелы и статуи. Все это описывается очень подробно, и законченный храм получился таким величественным и красивым, что «все ануннаки застыли в восхищении».
Наибольший интерес в записях Гудеа представляют разделы, описывающие события, которые предшествовали строительству храма, определению его ориентации, убранства и символики. Мы будем оперировать в основном информацией, содержащейся в так называемом «цилиндре А».
Цепочка событий, как утверждают записи Гудеа, началась в определенный день, считавшийся чрезвычайно важным. Гудеа называет Нинурту его официальным титулом НИН.ГИРСУ – «Господин Гирсу» – и начинает свой рассказ так:
Когда во Вселенной решали судьбы,
Великие Сути Лагаша главу к небесам воздели,
Энлиль на владыку Нингирсу посмотрел благосклонно.
Изложив жалобы Нинурты по поводу задержки строительства нового храма, который был очень важен для города, Гудеа сообщает, что Энлиль в конечном итоге дал свое разрешение и сказал, что храм следует назвать Е.НИННУ.
Добившись разрешения Энлиля и получив имя для зиккурата, Нинурта мог приступить к сооружению храма. Не теряя времени, Гудеа стал просить своего бога, чтобы выполнить эту грандиозную задачу поручили именно ему. Он приносит в жертву «быка совершенного, козленка достойного» и ждет, не прекращая молитвы, знака приступить к постройке храма.
Наконец, случается чудо. Гудеа во сне «владыку Нингирсу узрел», но не понял сути сна. Тогда он сел в свою «ладью магур» и отправился в ближайший город, чтобы узнать смысл своего сна у богини-прорицательницы Нанше. Принеся дары и прочитав молитву, он рассказывает ей о том, как ему во сне явился бог, приказ которого он должен исполнить:
Во сне человек один явился
Рост его подобен небу,
Земле подобны его размеры.
По венцу на главе его, он – бог!
На руке – Анзуд, у ног – потоп!
Справа и слева львы лежат.
Храм его построить он мне приказал.
Затем произошло небесное знамение, смысл которого Гудеа не понял: на восходе солнца над горизонтом внезапно появился Кишар, или Юпитер. Вслед за этим появилась женщина, давшая Гудеа новые указания:
И жена одна – Кто она? Кто она? Воздымаясь, расчищала место. Стило серебряное держит в руке,
Табличку звезд доброго неба И советуется с табличкой.
После женщины появляется третье божественное существо в образе «героя»:
Руку согнул, лазурита табличка в руке. Он план храма чертит.
Затем прямо перед глазами царя материализуются признаки строительства: «священная корзина» и «кирпичная форма», в которой лежит «кирпич судьбы».
Услышав подробности сна, богиня-прорицательница разъяснила Гудеа его смысл. Первым явившимся царю богом был Нингирсу (Нинурта): «храм Энинну построить тебе повелел он». Восход Юпитера означал, что бог Нингишзида указывал на точку восхода солнца над горизонтом. Появившуюся вслед за этим богиню звали Нисаба, а третьего бога – Ниндуба; он чертил план храма.
Затем Нанша добавила собственные рекомендации. Она напомнила Гудеа, что Энинну должен быть пригодным для хранения оружия Нинутры, летательного аппарата и даже любимой арфы. Получив разъяснения и указания, Гудеа вернулся в Лагаш и заперся в старом храме, пытаясь понять, что все это значит. Он провел там два дня, вспоминая видение и представляя себе план будущего «дома».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102