Что я могла быть к тебе неравнодушна, могла полюбить тебя, могла сблизиться с тобой, как женщина сближается с мужчиной… Как я могла быть так глупа? Я вечно буду ненавидеть тебя, Холидей! Я никогда об этом не забуду.
Бен поднялся и оставил ее лежать на земле. Она так и не повернулась к нему. Он не мог бы сказать ничего, что помогло бы ей. То, что она вынуждена была что-то почувствовать по отношению к Бену, было непростительно, как и то, что она ошибочно могла считать его своим возлюбленным. Не важно, что она чувствовала прежде. Пропасть, которая между ними разверзлась, никогда не исчезнет.
— Лабиринт — это часть волшебных туманов. — Он поправил свой плащ, сбившийся во время борьбы с Ночною Мглой. — Во сне меня позвала Ивица. Она вызвала меня из другой области туманов. Когда я к ней пришел, я ощутил, что то место, где находилась она, и то, где был я, соединены. Я вспомнил, как волшебные туманы действуют на людей и на тех, кто ушел из их мира. Они используют против нас страх, меняя нашу сущность, полоняя нас, создавая такие видения, которые сводят нас с ума. Там, где нет иной реальности, кроме той, которую мы создаем сами, воображение ведет игру с нашими чувствами. Особенно со страхом. Когда это происходит, мы гибнем. Мы не можем управлять этим волшебством так, как это делает народ эльфов. Когда-то они мне об этом рассказали. Они предостерегали меня против такого страха. — Он сделал глубокий вдох. — То, куда мы попадали во время наших скитаний, то, что мы делали, кого встречали, — это все ненастоящее. Или ненастоящее за пределами лабиринта. Понимаете? Мы это все придумали, с начала до конца! Вместе или порознь, уж не знаю. Горожане, речные цыгане, шишиги — это все воплощение существ из Заземелья. Народ Зеленого Дола, потомки эльфов, скальные тролли, кыш-гномы.., или еще кто-то. Их не существует нигде, кроме нашего сознания, или этих туманов, или этой тюрьмы, в которую мы попали.
Страбон покачал головой:
— Волшебные туманы не подействовали бы на меня и на ведьму так, как на тебя. Мы ведь сами — волшебные существа. Но посмотри на меня! Я изменялся сильнее, чем ты! И не меньше тебя изрешечен страхами. Но я этого не понял! А должен был бы понять, ведь я свободно прохожу сквозь туманы, перемещаясь из мира в мир. Ночной Мгле, может, и запрещено входить в туманы, но мне — нет. Нет, Холидей. Тут есть что-то еще.
— Тут есть Шкатулка! — бросил Вен. — Шкатулка — это нечто большее, чем просто вместилище туманов. Это ловушка, достаточно прочная, чтобы удержать таких, как мы. В ней действует еще какое-то волшебство.
— Возможно, — задумчиво согласился дракон. — Но если это так, то какое волшебство может нас освободить?
— Я об этом думал, — сказал Бен. — Когда я вспомнил, кто я такой, я вспомнил и кое-что еще. По-моему, у нас была отнята наша суть, чтобы лишить нас всякой возможности вспомнить что-то, что помогло бы нам выбраться. Ловушка действует двумя способами. Во-первых, она заставляет нас забыть, кто мы такие. А во-вторых, она крадет все волшебство, которым мы владеем, делая нас бессильными. Ну, с первым мы справились, так что осталось второе. У нас нет волшебства. А из этой ловушки без волшебства нам не выбраться.
Он посмотрел на своих спутников. Ночная Мгла уже поднялась и стояла, непримиримо выпрямившись. Лицо у нее было непроницаемо-жестким.
— Но кажется, Хоррис Кью или кто-то еще, кто нас сюда запрятал, совершил одну ошибку. Он украл волшебства, которые должны были принадлежать только нам одним. Вот почему мы изменились по-разному. Ты изменился сильнее всех, Страбон. Твое волшебство было присуще тому, кого ты представляешь, — дракону. Поэтому ты превратился вообще в другое существо. Иначе ты смог бы воспользоваться своим огнем и вырваться из этой ловушки, ведь твой огонь — это твоя главная сила, и именно он позволяет тебе переходить из одного мира в другой. — Бен повернулся к Ночной Мгле:
— И ты была лишена своего волшебства, хотя внешность твою менять не понадобилось, потому что твой вид никак не влиял на действие твоего волшебства. Но результат был тем же. Как и Страбон, ты оказалась в ловушке без возможности выбраться, потому что волшебство, на которое ты больше всего полагалась, волшебство, которое находилось в тебе самой, исчезло. — Бен помолчал. — Но со мной все обстоит иначе. У меня нет собственного, присущего только лишь мне волшебства. Я пришел в Заземелье без него и по-прежнему его не имею. Поэтому на меня волшебство не распространилось. Память моя была украдена, и этого оказалось достаточно. Пока я не помню, кто я такой, какую я могу представлять опасность?
— Переходи к сути, — холодно бросила Ночная Мгла.
— Это и есть суть, — ответил Бен. Засунув руку под рубаху, он вытащил медальон с выгравированным на нем изображением Паладина, выезжающего из замка Чистейшего Серебра на рассвете. — Медальон королей Заземелья, данный мне, когда я отправился туда из своего мира. Он облекает меня властью над страной и дает право приказывать Паладину. И у него есть еще одно свойство: он позволяет мне проходить сквозь волшебные туманы.
Наступило долгое молчание.
— Так ты думаешь… — начал было Страбон, но остановился.
— Возможно, что у талисмана волшебство не было отнято, как у вас. Возможно, наша тюрьма рассчитана на то, чтобы делать бесполезным волшебство живых существ, но не волшебство предметов. — Бен помолчал. — За пределами Заземелья медальон не дает права властвовать и не вызывает Паладина. Но он позволяет идти сквозь волшебные туманы. Возможно, он сделает это и здесь. Быть может, он сохранил свою связь с доспехами Паладина, хотя эти доспехи, возможно, появляются тут в виде Марева.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105