– Ну не учил же тебя никто видеть или слышать! Вспомни, как ты научилась зрительно воспринимать заклинания?– Не помню. Как-то само пришло. Может, я не Охотница и мне это не дано? – отозвалась Ивона, пытаясь разглядеть ауру ползавших перед ней муравьев.– Сама рассказывала – в тебе распознал Охотницу даже полуэльф, так что поверь старому отцу. – Эльф состроил гримасу, призванную изобразить, насколько он стар, хотя Ивона знала, что его сто пятнадцать лет по эльфийским меркам едва выходят за понятие «юность». – Давай попробуем так, – продолжал Алеседион, – смотри на объект, а потом постарайся, закрыв глаза, представить его перед собой. Да, и вот еще что: попробуй проделать все это, держась… вот за это дерево. – И он указал на невысокое дерево с толстым изогнутым стволом и раскидистой кроной, уже заметно пожелтевшей.Ивона вздохнула, подумав, что новообретенный отец, похоже, хочет взять реванш за прошлые годы и научить взрослую уже дочь хотя бы чему-нибудь. Она покорно протянула руку и коснулась толстой потрескавшейся коры. Удивительно, но кора оказалась очень приятной, бархатистой на ощупь, от нее по пальцам и предплечью немедленно стало распространяться приятное тепло. Похоже вел себя амулет из зуба дракона, но от него сила накатывала стремительной волной, распространяясь по всему телу за считанные секунды; сейчас же она текла неторопливо, как свежий мед, медленно-медленно проникая во все клетки организма. Девушка сделала глубокий вдох и закрыла глаза, стараясь сохранить перед мысленным взором картину леса.Мягкий солнечный свет пробивался сквозь опущенные веки, на его фоне мельтешили расплывчатые пятна, какие видишь, когда глаза устают. Картина леса никак не хотела воспроизводиться в привычном виде.– Ну как? – раздался голос Алеседиона, и одно из наиболее ярких пятен вдруг зашевелилось и сдвинулось.Ивона, которая только что хотела открыть глаза и заявить, что ничего не получается, замерла.– Пошевели-ка еще раз рукой, – попросила она.Яркое лилово-оранжевое пятно вновь зашевелилось, порождая медленно затухающие светящиеся шлейфы, и Ивона начала различать в нем детали: сперва – руки отца, а затем и подробности окружающего мира. Девушка стояла и завороженно смотрела, как из бессмысленного мельтешения пятен и полос лепятся образы листьев и ветвей, воспринимаемые как мерцающие голубоватые или серебристые контуры, как капельками крови перемещаются по этим ветвям паучки и прочие насекомые, оставляя позади себя смазанные, постепенно исчезающие следы. «Так вот, – подумала она, – что означает – смотреть широко закрытыми глазами!»Она все-таки открыла глаза. Алеседион стоял перед ней, довольно улыбаясь.– Видимо, – сказал он, – тебе для приобретения какого-то нового навыка необходим своего рода энергетический толчок. Этот феллодендр отлично способен накапливать магическую энергию и делиться ею – разумеется, с теми, кто может ее забрать.Ивона обошла вокруг феллодендра, глядя на его перистые листья и касаясь пальцами упругой толстой коры. Затем, закрепляя приобретенную способность, вновь прикрыла глаза.Дерево нарисовалось голубым контуром, видимое до мелких подробностей. Девушка прикоснулась к нему кончиками пальцев – дерево отозвалось яркой вспышкой в точке касания. Ивона отступила на пару шагов – и вскрикнула от неожиданности: внутри древесного ствола просвечивал чей-то шевелящийся силуэт – на этот раз зеленоватый. Было видно, что это нечто обладает вполне антропоморфными пропорциями, но детали разглядеть не удавалось: фигура выглядела размытой и полупрозрачной, что не мешало ей быть живой.– Там что-то есть, – сказала девушка эльфу, открыв глаза и рассматривая ствол феллодендра в поисках потайной дверцы, – точнее, кто-то.– Вот как? – Эльф на мгновение прикрыл глаза. – Там дриада, дух и хранительница этой части рощи. Не видела никогда, что ли?– Никогда, – честно созналась Ивона, вновь пытаясь разглядеть дриаду. – Что-то она слишком живая для духа…– Ну что тут поделаешь, – развел руками эльф, – такая уж у них особенность. Мир, Ивона устроен так, как он устроен.Дриада осторожно выглянула из ствола дерева, а затем вышла из него целиком. Интересно, что аура ее при этом нисколько не поменялась (Ивона проверила), зато тело, эфемерное и полупрозрачное обрело плотность материального существа, как только дриада отделилась от древесного ствола. Внешне она выглядела теперь как молодая женщина – с той лишь разницей, что ее кожа, не прикрытая никакой одеждой, и каскад длинных шелковистых волос, и внимательные глаза были окрашены в различные оттенки зеленого.– Доброго фотосинтеза тебе, Мастер. Ученицу нашел? – поинтересовалась дриада, опершись рукой о ствол феллодендра и глядя на озадаченную Ивону с легкой усмешкой. Фотосинтез, если кто не знает, – это образование в растениях органических веществ под воздействием солнечного света. Для дриад, живущих не только в дереве, но и за счет дерева, этот процесс, очевидно, представляет определенную важность.

– Не ученицу, Бархат, – добродушно ответил эльф, – присмотрись-ка повнимательнее.Дриада сощурила пронзительно-зеленые, как только что развернувшиеся листья, глаза и посмотрела на Ивону долгим взглядом, от которого девушка почувствовала себя раздетой.– А мне казалось, – Бархат вновь обратилась к эльфу, – ты плакался, что у тебя никого не осталось из родных. Но, насколько я могу судить, это не призрак Зореславы.– Нет, это моя вполне живая дщерь. И, как ты можешь заметить, тоже маг-Охотник.Дриада поморщилась.– Не люблю я этого слова! Эти всё людские обозначения…– Почему людские?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87