Еще что? Генриетта поспешно вытерла руки и в сопровождении Мерфи, который следовал за ней по пятам в полной боевой готовности, прошла через холл и открыла.
– Мисс Ноук? – На румяном лице рассыльного, почти скрытого огромным букетом цветов, сияла широкая улыбка.
– Да, но вряд ли это мне… – растерянно начала Генриетта, но тут же сообразила: это дело рук ее вчерашнего посетителя.
Она взяла цветы у мальчика, чья улыбка слегка померкла при виде Мерфи, и, поблагодарив, закрыла дверь.
Букет состоял из сотни с лишним алых роз, дополненных белыми и нежно-желтыми лилиями и ароматными фрезиями. Но больше всего девушку взволновала карточка, которая скрывалась среди цветов: «Я редко смиряюсь с отказом и все еще хочу угостить вас обедом. А до тех пор пусть эти цветы напоминают вам обо мне».
Генриетта застыла над букетом, стараясь не дать разыграться воображению. Он просто ей благодарен, больше ничего. Он попал в беду, и, если бы ее не оказалось дома или она бы не услышала стука в дверь, исход мог бы быть печальным, возможно даже, смертельным.
А если он вздумает снова ее навестить, когда встанет на ноги, или позвонит по телефону, она вежливо, но твердо заверит его, что он просто теряет время. Генриетта утвердительно кивнула головой сама себе и ободряюще улыбнулась Мерфи.
– Все хорошо, малыш. – Девушка опустилась на колени, обняла пса за широкую шею, и большой розовый язык тут же радостно облизал ей лицо. – Мы знаем, что делаем, верно? А что ты скажешь о паре печений, прежде чем мы снова возьмемся за работу, а?
О цветах она позаботится позже. Генриетта поднялась с пола, и ее ласковые карие глаза приобрели холодный блеск. Дням, когда она плясала под дудку мужчины – любого мужчины, – пришел конец. Теперь она ведет самостоятельную жизнь, и, вопреки тому, что мог подумать человек, приславший ей цветы, или кто угодно другой, она получает удовольствие, наслаждается каждой минутой своей независимости и никогда от нее не откажется.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Закончился ноябрь, на смену ему пришел непрерывный хоровод сверкающих льдом заморозков. Генриетте приходилось с утра, еще до того, как она одевалась, зажигать печь в жилых комнатах на первом этаже. Стояли сильные морозы, но дни, проведенные в студии за созданием картин и изделий из керамики, и уютные вечера с ярким огнем камина и с Мерфи, свернувшимся калачиком у ее ног, проходили весьма приятно, и Генриетта была довольна. Вот только…
Она нахмурилась, рассеянно складывая в тарелку остатки ветчины и хлеба для самодельной птичьей кормушки, которую она соорудила прошлым летом. Получив букет, стоящий наверняка целое состояние, девушка ожидала, что незнакомец свяжется с ней по телефону или пожелает встретиться лично. Но недели проходили, декабрь перевалил за середину, а от таинственного незнакомца вестей не поступало.
Нахмурившись еще больше, она напомнила себе, что этого ей вовсе и не хочется, что этот мужчина таил в себе опасность и что, если играть с огнем, однажды непременно обожжешься, а ей и так хватит шрамов на всю оставшуюся жизнь…
Мерфи нежно потерся об ее ногу, напоминая хозяйке, что ему следует оставить часть ветчины, и Генриетта вернулась к действительности, ощутив прилив любви и благодарности к огромному животному, чья потребность во внимании и заботе заставляла ее держаться на плаву в самом начале, когда ничто другое ей не помогало.
Телефонный звонок раздался, когда уже стемнело. Генриетта и Мерфи как раз соскребали с себя грязь после зимней прогулки по берегу реки. Генриетта оставила собаку на коврике и бегом поднялась на второй этаж в свою комнату. Звонил он – девушка в этом не сомневалась. Она немного помедлила и наконец дрожащими пальцами подняла трубку.
– Слушаю… – Голос прозвучал слишком слабо, заставив ее испытать презрение к самой себе.
– Генриетта?
Это был тот самый глубокий, немного хриплый и очень мужественный голос, который преследовал ее во сне последние пять недель.
Девушка с трудом проглотила ком в горле.
– Да…
– Как поживаете? – Он говорил негромко, как будто забавляясь ее нервозностью, и все в Генриетте тут же восстало против такой самоуверенности.
– Кто это? – Она не доставит ему удовольствия своей догадливостью.
– Вы дали мне кров и оказали медицинскую помощь несколько недель тому назад, – невозмутимо ответил он. – Помните? Или вы частенько согреваете на своей груди попавших в беду мужчин? – добавил незнакомец не без иронии.
Он открыто ее провоцировал, и Генриетта не удержалась от ответной колкости.
– А разве я пригрела вас на груди? – как можно холоднее произнесла она, отчаянно борясь с мучительной картиной, тут же возникшей в воображении. – Я всего лишь позвонила по телефону и напоила вас чаем, если память мне не изменяет.
– Именно так. – Он говорил с ней как с капризным и непослушным ребенком.
Генриетта заскрипела зубами. Глубоко вздохнув и сосчитав до десяти, она как можно любезнее и ласковее осведомилась:
– Как вы себя чувствуете, мистер…
– Ноге гораздо лучше, – жизнерадостно сообщил низкий голос, – хотя мне и придется пройти курс физиотерапии. Поэтому я и звоню.
– Простите?
– Чтобы назначить встречу, о которой мы договаривались, забыли разве?.. – Он не столько спрашивал, сколько как бы напоминал ей об этом, как о деле решенном. – Я не в восторге от хождения на костылях, но через неделю я снова буду во всеоружии. Я понимаю, что канун Рождества – напряженное время для всех, но, если вы мне скажете, в какие дни свободны, мы сможем исходить из этого, – завершил он, думая, что сильно облегчил ей задачу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36