Миша тоже приготовился к спуску. Сзади он услышал сопение Вовки Драчева.
– Ты расставь ноги, чуть наклонись и давай… – учила его Светлана.
В другое время Миша обязательно поддел бы Вовку, поддразнил его, а сейчас ему было не до того. Ведь сам-то он отлично ходит на лыжах, а тут…
И Миша, ни на кого не глядя, оттолкнулся палками и покатил вниз. Съехал мастерски, да еще у самой реки сделал резкий поворот.
Медленно возвращаясь, он терзался:
«Никакого внимания она на меня не обращает. А что, если… – Миша даже зажмурился. – До чего ловко придумал! Галя ведь санитарка. Нарочно палец обрежу, пусть она йодом зальет, пусть перевяжет, а на следующий день обязательно будет спрашивать: «Не болит ли?» И все? И опять перестанет разговаривать? Нет, палец обрезать мало. Надо придумать что-нибудь позанятнее да пострашнее. Вот упаду еще раз и закричу: «Ногу зашиб!» Нет, не годится. Мне тогда не позволят на лыжах ходить. А что, если…»
Миша опять зажмурился. Он читал у Вальтера Скотта, как прекрасная дева перевязывала голову раненому рыцарю. «Надо ранить себя в лоб или в макушку. А как? Подойти к дереву и раз… стукнуться что есть силы башкой о кору». Миша заволновался, сумеет ли? Ну да еще есть время подумать: сегодня дежурит санитарка восьмого класса, завтра седьмого, а послезавтра…

Миша ждал этого «послезавтра». За эти два дня штаб наконец взял бразды правления в свои руки, выпустил стенгазету, организовал лыжные соревнования. Люба Райкова вместе со всеми ходила на лыжные прогулки и с секундомером в руках судила бегунов. А вечером она подсчитывала очки.
Каждый вечер лыжники приходили домой залепленные снегом и тотчас развешивали одежду. После ужина все сразу начинали клевать носами, быстро укладывались спать и тут же засыпали.
На третье утро, когда начали собираться на лыжную прогулку, Миша с замиранием сердца увидел, что зеленую с красным крестом сумку надела Галя Крышечкина.
Опять отправились на ту же гору. Люба Райкова взялась руководить очередью – когда, кому, по какой лыжне спускаться, а Миша повернул направо, в лес.
Через несколько шагов он очутился между молчаливыми высокими елями. Вокруг никого не было. Он зацепил лыжной палкой за одну из нижних еловых веток и отогнул ее в сторону. Беззвучно упали комья снега. Миша нагнулся, пролез к самому еловому стволу, снял шапку…
И тут эта затея показалась ему ужасно глупой:
«Да ты что, Ключик, хочешь, как баран, стукаться головой об елку?» Он оглянулся, прислушался. В лесу было тихо-тихо. Снег ватными подушками лежал на еловых лапах. Издали слышались оживленные голоса и крики лыжников.
Молчаливый, важный, как профессор, красногрудый снегирь степенно сидел на веточке и внимательно наблюдал за Мишей одним своим круглым черным глазом. Миша потихоньку свистнул, но снегирь не улетел.
За деревьями послышались тихие голоса, кто-то вполголоса разговаривал.
Миша увидел Игоря и Аллу. Оба в коричневых лыжных костюмах, похожие на медвежат, пробирались по лесу на лыжах. Игорь впереди, Алла за ним. «Интересно, о чем они будут говорить? – подумал Миша. – Повторять свои И да А, или знают, что в лесу одни, и разговорятся?»
Он присел на корточки, прижался к стволу ветвистой, укутанной снегом елки.
– И, красненький, – Алла с улыбкой кивнула на снегиря.
Игорь обогнул куст, Алла за ним. Они медленно приближались. Вдруг холодные мурашки пробежали по плечам и спине Миши. Он вздрогнул, зажмурился.
«Подслушивать! Какой позор! Удрать! Пока они не подошли…»
Миша вскочил. Он хотел поскорее выбраться и тут споткнулся. Сухой сук ударил ему острым концом прямо в висок…
– Ой как горячо! – Миша увидел на снегу алое пятно крови.
Он почувствовал боль в виске, нагнулся, чтобы схватить в горсть снега и зажать снежным комком рану. Нагнулся… И тут все потемнело, куда-то рухнуло.

ОЧЕНЬ СЕРЬЕЗНЫЕ РАЗГОВОРЫ У КРОВАТИ ПОСТРАДАВШЕГО

Миша очнулся, открыл глаза. Маленькая комната была тускло освещена электрической лампочкой, висевшей под темным деревянным потолком. Миша лежал на кровати. Его голова была забинтована. Из-за перегородки слышались голоса, смех, споры… Он вспомнил сон: солнечный луг, фиалки, навстречу ему идет Галя.
Он повернулся и… увидел в полутьме за изголовьем наклоненную голову и огромные глаза Гали. Галины глаза! Миша даже зажмурился: может, ему снится?
Нет, Галя была живая, взаправдашняя. В знакомом синем спортивном костюме она сидела в кресле рядом с его подушкой и держалась обеими руками за ручки кресла.
Увидев, что Миша открыл глаза, она протянула руку и положила ему на голову, чуть повыше забинтованного лба.
– Не больно? Скажи, Ключик, не больно? – со страхом и сочувствием спросила она его, вдруг встала и на цыпочках вышла из комнаты.
Через десять минут появилась старенькая докторша-соседка в пуховом платке. Она внимательно поглядела на Мишу из-под очков и сказала:
– Ну наконец-то проснулся! А ты нас очень напугал! Как себя чувствуешь? – Она протянула руку, привычно нащупала его пульс. – Ну все в порядке. Попробуй приподними голову.
Миша упер локти в матрас, хотел приподняться.
– Ключик, лежи, лежи! – бережно удерживала его Галя. – Может, принести тебе попить, поесть? Хочешь компоту? – И тут же затормошила докторшу: – А какое, какое ему лекарство дать?
– М-м-м… Пожалуй, никакого не нужно, – ответила та и шепнула Гале на ухо: – У него повреждена височная артерия, он потерял много крови. Пусть полежит, сейчас ему нужен абсолютный покой, а ты, милочка, посиди возле него. – С этими словами докторша вышла.
После холодного компота Миша почувствовал себя совсем хорошо и даже собрался встать, но потом раздумал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50