ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
– Тут она повернулась к Любе Райковой: – А ты, Любочка, не падай духом. Ты энергичная общественница. Ваш класс выпускной, скоро выйдешь из интерната, мы дадим тебе прекрасную характеристику…
А Дима Топорков нарочно самым безразличным тоном сказал:
– Переходим к следующему вопросу.
Люба голубую повязку сняла, спрятала в карман и медленно вышла из пионерской с «Журналом Правосудия» под мышкой.
ЕЩЕ РАЗ ИЗ ДНЕВНИКА ГАЛИ КРЫШЕЧКИНОЙ
8 апреля
Вовку Драчева почти полгода учительницы не спрашивали ни по математике, ни по русскому. И каждый вечер Крокозавр с ним по целому часу после ужина уроки повторял. Да еще весь последний месяц по субботам Вовка к нему на дом ходил учиться.
А сегодня Крокозавр нарочно пришел на два часа раньше. «Екатерина Петровна в первый раз вызовет Вову», – сказал он. Ему самому, видно, хотелось послушать, как тот будет задачи решать.
Мы хотели, чтобы Вовка тоже с нами в дальний поход отправился. Ведь это хуже не придумаешь – изыскатели с тяжелыми рюкзаками по дорогам с песней шагают, а он будет в интернате сидеть – задачи решать и диктанты писать. И еще мы очень хотели, чтобы в классе была «стопроцентная успеваемость».
– Драчев, – позвала Екатерина Петровна. Я ее очень люблю. Такая она молоденькая, веселая и очень хорошая, вроде моей мамы.
Вовка подошел к доске, взял мел в руки и обернулся. Он стоял весь красный, его белые волосы прилипли ко лбу.
Екатерина Петровна спросила о треугольниках.
Вовка взял линейку, начал чертить мелом, потом затвердил что-то о гипотенузе, о катетах. Сперва говорил правильно. Мы все внимательно слушали. И тут Вовка начал путаться и заикаться. Мне ужас до чего захотелось ему подсказать, неслышно конечно. Но Вовка сам справился.
Екатерина Петровна вдруг остановила его и задала вопрос по алгебре, он сразу ответил; тогда она показала в учебнике, какую задачу ему решать.
Вовка переписал задачу на доску, задумался, начал медленно выводить цифры… Я сразу сообразила, что Вовка пишет не то, совсем не то! Надо сложить, а он вычитает. Вот тюфяк! Плюс, а не минус!
И все в классе глядели на доску и шептали про себя:
– Плюс, плюс…
Тут Ключик не выдержал, вскочил.
– Там плюс, Вовка, плюс! – завопил он.
– Миша! – зарычал Крокозавр. Ну, это он так, для виду, чтобы немножко попугать. Если бы рассердился, по фамилии назвал. И голос его был вовсе не громкий и совсем не страшный.
Вовка сразу догадался, быстро стер неверную строчку, застучал мелом… И решил задачу.
Екатерина Петровна улыбнулась, подмигнула Крокозавру и сказала Вовке:
– Дай свой дневник.
Все молча глядели на нее и ждали. А она помахала, помахала самопиской, нагнулась и что-то черканула в тетрадке.
Вовка шел на свое место и шатался – верно, от больших переживаний.
– Сколько, сколько, какая отметка? – спрашивали мы его, когда он проходил мимо нас.
– Четыре, – прошептал он.
– А если бы не подсказали, я, может, пять поставила.
Я первая захлопала в ладоши. Все зааплодировали и Вовке и Крокозавру. Только незачем было Ключику вперед лезть, Вовка и сам бы справился.
Я посмотрела на Мишу нарочно очень сердито. А он покраснел как свекла. Интересно, почему это мальчишки краснеют, если эдак на них взглянуть?
28 апреля
Еще на прошлой неделе Крокозавр пришел к нам в класс веселый такой и сказал:
– Я нашел, как нам деньги на дальний поход заработать: договор с почтовым отделением заключил – будем «Известия», «Вечерку» и поздравительные первомайские телеграммы да открытки разносить; работать придется по два часа в день после ужина, да еще по воскресеньям. Разбивайтесь по трое.
Игорю Ершову, Алле Анохиной и мне досталось пять больших новых домов. Каждый вечер мы на почту ходили, там полные сумки набивали. Ужасно тяжело! Зайдешь в подъезд, где ящики с номерами квартир устроены, газеты и открытки в щелки рассуешь, а на лифте подымешься – телеграммы по квартирам разносить.
– Распишитесь, пожалуйста.
Ты улыбаешься, и тебе улыбаются. Каждому приятно поздравление к празднику получить.
Я заметила, была в одном доме квартира № 99. И ни разу не пришлось мне положить в тот ящик ни письма, ни газеты; и телеграммы туда не шли.
И вдруг сегодня телеграмма. Читаю адрес: «Улица Сиреневая, 7, квартира 99, Ключаревой».
Игорь говорит:
– Мало ли в Москве Ключаревых!
Алла надумала:
– Давайте посмотрим, что в телеграмме! Очень интересно!
Игорь головой замотал:
– Нельзя подглядывать!
А я сказала:
– Письма распечатывать – безобразие, а телеграммы можно.
Там двумя узкими бумажками было заклеено. Я ногтем осторожно отогнула конец и прочла вслух:
– «Встречай тридцатого поезд 46 вагон 10 – Саша».
Игорь обе бумажные ленточки послюнявил, заклеил телеграмму и сказал:
– Ничего интересного. Какой-то Саша захотел в Москву на праздники приехать.
Мы на лифте поднялись, в квартиру 99 позвонили. Нам дверь тетя открыла, худая, бледная, словно недовольная.
Я сказала:
– Вам телеграмма, распишитесь, пожалуйста.
– Я ее знаю, это Ключикова мама, – прошептал Игорь.
Тетя телеграмму прочла, вдруг побледнела, к стенке прислонилась. Игорь и Алла ее подхватили, помогли в комнату войти.
А я в соседнюю квартиру задубасила. Выскочили старичок со старушкой.
Старичок телеграмму прочел.
– Елена Ивановна, да успокойтесь! Счастье вам какое привалило – сын из трудовой колонии возвращается, да еще под самый Первомай, Елена Ивановна!
Ключикова мама и плачет, и смеется, нам говорит:
– Ах, какую вы мне чудную весточку принесли! Дорогие детки! Спасибо вам!
А мы – бегом вниз по лестнице. Остановились у подъезда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
А Дима Топорков нарочно самым безразличным тоном сказал:
– Переходим к следующему вопросу.
Люба голубую повязку сняла, спрятала в карман и медленно вышла из пионерской с «Журналом Правосудия» под мышкой.
ЕЩЕ РАЗ ИЗ ДНЕВНИКА ГАЛИ КРЫШЕЧКИНОЙ
8 апреля
Вовку Драчева почти полгода учительницы не спрашивали ни по математике, ни по русскому. И каждый вечер Крокозавр с ним по целому часу после ужина уроки повторял. Да еще весь последний месяц по субботам Вовка к нему на дом ходил учиться.
А сегодня Крокозавр нарочно пришел на два часа раньше. «Екатерина Петровна в первый раз вызовет Вову», – сказал он. Ему самому, видно, хотелось послушать, как тот будет задачи решать.
Мы хотели, чтобы Вовка тоже с нами в дальний поход отправился. Ведь это хуже не придумаешь – изыскатели с тяжелыми рюкзаками по дорогам с песней шагают, а он будет в интернате сидеть – задачи решать и диктанты писать. И еще мы очень хотели, чтобы в классе была «стопроцентная успеваемость».
– Драчев, – позвала Екатерина Петровна. Я ее очень люблю. Такая она молоденькая, веселая и очень хорошая, вроде моей мамы.
Вовка подошел к доске, взял мел в руки и обернулся. Он стоял весь красный, его белые волосы прилипли ко лбу.
Екатерина Петровна спросила о треугольниках.
Вовка взял линейку, начал чертить мелом, потом затвердил что-то о гипотенузе, о катетах. Сперва говорил правильно. Мы все внимательно слушали. И тут Вовка начал путаться и заикаться. Мне ужас до чего захотелось ему подсказать, неслышно конечно. Но Вовка сам справился.
Екатерина Петровна вдруг остановила его и задала вопрос по алгебре, он сразу ответил; тогда она показала в учебнике, какую задачу ему решать.
Вовка переписал задачу на доску, задумался, начал медленно выводить цифры… Я сразу сообразила, что Вовка пишет не то, совсем не то! Надо сложить, а он вычитает. Вот тюфяк! Плюс, а не минус!
И все в классе глядели на доску и шептали про себя:
– Плюс, плюс…
Тут Ключик не выдержал, вскочил.
– Там плюс, Вовка, плюс! – завопил он.
– Миша! – зарычал Крокозавр. Ну, это он так, для виду, чтобы немножко попугать. Если бы рассердился, по фамилии назвал. И голос его был вовсе не громкий и совсем не страшный.
Вовка сразу догадался, быстро стер неверную строчку, застучал мелом… И решил задачу.
Екатерина Петровна улыбнулась, подмигнула Крокозавру и сказала Вовке:
– Дай свой дневник.
Все молча глядели на нее и ждали. А она помахала, помахала самопиской, нагнулась и что-то черканула в тетрадке.
Вовка шел на свое место и шатался – верно, от больших переживаний.
– Сколько, сколько, какая отметка? – спрашивали мы его, когда он проходил мимо нас.
– Четыре, – прошептал он.
– А если бы не подсказали, я, может, пять поставила.
Я первая захлопала в ладоши. Все зааплодировали и Вовке и Крокозавру. Только незачем было Ключику вперед лезть, Вовка и сам бы справился.
Я посмотрела на Мишу нарочно очень сердито. А он покраснел как свекла. Интересно, почему это мальчишки краснеют, если эдак на них взглянуть?
28 апреля
Еще на прошлой неделе Крокозавр пришел к нам в класс веселый такой и сказал:
– Я нашел, как нам деньги на дальний поход заработать: договор с почтовым отделением заключил – будем «Известия», «Вечерку» и поздравительные первомайские телеграммы да открытки разносить; работать придется по два часа в день после ужина, да еще по воскресеньям. Разбивайтесь по трое.
Игорю Ершову, Алле Анохиной и мне досталось пять больших новых домов. Каждый вечер мы на почту ходили, там полные сумки набивали. Ужасно тяжело! Зайдешь в подъезд, где ящики с номерами квартир устроены, газеты и открытки в щелки рассуешь, а на лифте подымешься – телеграммы по квартирам разносить.
– Распишитесь, пожалуйста.
Ты улыбаешься, и тебе улыбаются. Каждому приятно поздравление к празднику получить.
Я заметила, была в одном доме квартира № 99. И ни разу не пришлось мне положить в тот ящик ни письма, ни газеты; и телеграммы туда не шли.
И вдруг сегодня телеграмма. Читаю адрес: «Улица Сиреневая, 7, квартира 99, Ключаревой».
Игорь говорит:
– Мало ли в Москве Ключаревых!
Алла надумала:
– Давайте посмотрим, что в телеграмме! Очень интересно!
Игорь головой замотал:
– Нельзя подглядывать!
А я сказала:
– Письма распечатывать – безобразие, а телеграммы можно.
Там двумя узкими бумажками было заклеено. Я ногтем осторожно отогнула конец и прочла вслух:
– «Встречай тридцатого поезд 46 вагон 10 – Саша».
Игорь обе бумажные ленточки послюнявил, заклеил телеграмму и сказал:
– Ничего интересного. Какой-то Саша захотел в Москву на праздники приехать.
Мы на лифте поднялись, в квартиру 99 позвонили. Нам дверь тетя открыла, худая, бледная, словно недовольная.
Я сказала:
– Вам телеграмма, распишитесь, пожалуйста.
– Я ее знаю, это Ключикова мама, – прошептал Игорь.
Тетя телеграмму прочла, вдруг побледнела, к стенке прислонилась. Игорь и Алла ее подхватили, помогли в комнату войти.
А я в соседнюю квартиру задубасила. Выскочили старичок со старушкой.
Старичок телеграмму прочел.
– Елена Ивановна, да успокойтесь! Счастье вам какое привалило – сын из трудовой колонии возвращается, да еще под самый Первомай, Елена Ивановна!
Ключикова мама и плачет, и смеется, нам говорит:
– Ах, какую вы мне чудную весточку принесли! Дорогие детки! Спасибо вам!
А мы – бегом вниз по лестнице. Остановились у подъезда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50