Соня, предательница, указала пальцем в мою сторону. Ребята вскочили, побежали.– Пионеротряд желает выслушать ваш доклад о путешествиях, – твердо сказал Витя Большой, подойдя ко мне.– Айдате к костру, – затеребили меня оба близнеца.
И вот меня уже подхватили, поволокли под руки. Я еле переступал ногами и шел, словно к зубному врачу.Вдруг вдали за рекой что-то заворчало, словно какой-то великан загромыхал громадными железными листами. Вдалеке вспыхнула молния. Все вскочили. Несомненно, приближалась гроза. Звезд не стало видно. По кустам зашелестел ветер. Наступила такая темнота, как в погребе.Гроза в лесу ночью. Это очень страшно! И все же я ликовал. Непогода меня спасла по крайней мере на целые сутки!– Как я была права! Как я доказывала, что ночевать нужно только в школе! – волновалась Магдалина Харитоновна. – Что нам теперь делать?– Что делать? – удивленно переспросила Люся. – Прятаться надо. На горе ветвистые высокие ели, скорее туда!– Нет, нет, ни в коем случае! Под елками нельзя! «Справочник туриста»… там все сказано… Надо что-то другое придумать, – стонала Магдалина Харитоновна.А молния сверкнула так ярко, гром ударил так близко! Ребята схватили рюкзаки, стеснились в кучку, ожидая наших распоряжений.Витя Большой выступил вперед:– При дожде ковбои делают из одеял палатки. Сперва забивают два больших кола, потом по диагонали…– Уйди ты со своими ковбоями! – перебила его Люся. – Товарищи, за мной, бегом! – скомандовала она.И все помчались за ней в темноту, к невидимым елкам.Побежал и я, побежала и Магдалина Харитоновна. Витя Большой начал было пригибать толстые ветки, да тут грянул такой удар, что он все побросал и заторопился нас догонять.Все уселись под густыми черными елками, закутавшись в одеяла, плотно прижавшись друг к другу. Я с тоской вспоминал наши уютные шалаши с мягкими хвойными матрацами. Гром ударял так оглушительно, будто небо раскалывалось на отдельные глыбы, громовые взрывы следовали один за другим. Но гроза была сухая, без дождя; только ветер поднялся холодный, порывистый;, деревья тревожно качались и скрипели. Яркие вспышки молний поминутно освещали черный лес и настороженные ребячьи фигуры.Сперва все сидели молча, только близнецы опять поссорились – чьей курточкой накрыть дрожавшую Галю. В конце концов они помирились: один пожертвовал курточку Гале, другой – Соне.Дождь все не начинался, упало только несколько крупных капель.– Володя, сюда! – позвала Люся. – Сфотографируй нас при свете молнии.– Володечка, где же ты? – крикнула Магдалина Харитоновна.Володя не откликался. Где же он? Куда пропал Индюшонок?– Володька! – закричали мальчики.– Да вот он!Его обнаружили при очередной вспышке молнии. Он спрятался с головой под одеяло и громко стучал зубами.– Володя, что с тобой?– Я, я… я домой хочу! – Голос у Володи был такой же плаксивый, как у Сони в прошлом году, когда она разбила куклу.Все дружно захохотали. Володька – такой хвастун и вдруг грозы испугался.– Эх, ты! Стыдно! – набросилась на него Люся. – А еще хочешь быть кинооператором! Кинооператоры – настоящие изыскатели: они залезают к тиграм в клетки, фотографируют в тайге медведей, на воде крокодилов…Гроза стала удаляться. Молнии блистали все реже, ветер стихал.– А знаете что? – весело воскликнула Люся и вскочила. – Дождя не будет. Идемте в наши милые шалаши, и скорее спать, спать! Глава пятая Начинается многотрудный день! Есть в армии словечко, которое не слишком любят солдаты, особенно недавно призванные. Словечко это – «подъем». И любой старшина произносит его всегда с эдаким противным повышением голоса на три ноты, на звуке «ё-о-о».– Подъе-о-ом! – закричала Люся по-старшински над самым моим ухом в пять часов утра.Я высунул из-под одеяла нос, посмотрел: ребята шевелились, кое-кто тоже высовывал из-под одеяла то нос, то голые ноги и тут же прятал их обратно.Ах, как не хочется вставать!И плечу и ногам сразу сделалось так холодно, у меня затекла рука, покалывает в боку, я не выспался.– Подъе-о-ом! – закричала еще раз Люся нарочно противным, гнусавым голосом. – Вставай, вставай скорее!Она подбегала к одному, к другому, толкала в плечо, дергала за ногу, за косу…– И понесло меня на эти изыскания! – кряхтел я, поворачиваясь на другой бок.Я видел дивный сон. Мне только что приснился мой милый, идеально чистый врачебный кабинет. Я – в белом халате, в белой шапочке. Ребятишки испуганно и робко входят один за другим ко мне на прием. И в руках у меня не эта противная геологическая кувалда, а изящный никелированный медицинский молоточек невропатолога.Я открыл глаза и вместо ослепительного потолка своего врачебного кабинета сквозь еловые маковки увидел небо – безоблачное, далекое, ни с чем не сравнимое в своей чистоте и синеве. Я тут же вскочил и оглянулся. Разве можно хныкать, когда утро такое чудесное! С реки поднимался тонкими струйками молочный пар. На хвойных еловых пальчиках блестели алмазы росы…Все вскакивали один за другим. И каждый из ребят сперва потягивался, потом поворачивал голову, улыбался восходившему солнцу и бежал к роднику умываться.Люся закричала:– Утренняя зарядка!Ребята в трусах и голубых майках побежали вдоль берега, потом остановились…Ежась от утренней прохлады и позевывая, Магдалина Харитоновна и я издали наблюдали, как юные туристы под командой Люси изгибались, выпрямлялись, приседали…Володя не делал зарядки: у него не ладилось с фотоаппаратом, он сидел на траве и с остервенением разбирал его.Физкультурники вернулись бегом к нам. Все уселись вокруг вчерашнего потухшего костра. Мы вытащили из золы печеную картошку и печеных рыбок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63