— А… гм…-промямлил доктор, отворил дверь на улицу, но тут же в испуге попятился назад. — Что я наделал! — воскликнул он.Выглянув из-за его спины, Уэзерби еще больше обескуражил гостя:— Вся округа уже прослышала о вашем посещении, доктор. Здесь молва разносится быстро. Блаженный приехал к блаженному.И в самом деле, на дороге и прямо у крыльца стояло десятка полтора-два местных жителей — кто с булыжником, кто с дубиной. Глаза горели злобой и неприкрытой враждебностью.— Вот они! — выкрикнул чей-то голос.— Упечете его или нет? — потребовал ответа кто-то другой.— Да или нет? — эхом вторила толпа, подступая ближе.Не долго думая, доктор Гофф ответил:— Упеку. — И повернулся лицом к хозяину.— Куда вы хотите меня упечь, доктор? — зашептал Уэзерби, вцепившись ему в рукав.— Тихо! — Доктор попытался урезонить толпу. — Дайте подумать.Он сделал шаг назад, погладил лысину, потом потер лоб, призывая на помощь свои незаурядные мыслительные способности, и наконец издал победный возглас.— Придумал. Богом клянусь, гениальная мысль: она придется по нраву не только соседям, которые вас больше не увидят, но и вам, сэр, — вы тоже их больше не увидите.— Как это, доктор?— Слушайте внимательно: вы приедете в Лондон под покровом ночи, я проведу вас в музей через служебный подъезд, вместе с вашей сатанинской игрушкой…— Для чего?— Для того, сэр, чтобы предоставить вам дорогу с гладким покрытием, такую дорогу, о какой вы и мечтать не смели!— Откуда там дорога? Да еще с покрытием?— Музейные полы: мраморные плиты, прекрасные, дивные, безупречно гладкие; да-да, они как раз подойдут для ваших нужд.— Это для каких же?— Не задавайте дурацких вопросов! Каждую ночь вы сможете седлать своего демона и колесить на нем, сколько душе угодно, мимо полотен Рембрандта, Тернера и Фра Анжелико, лавировать среди греческих статуй и римских бюстов, аккуратно объезжая фарфоровые и хрустальные вазы. Будете являться по ночам, словно Люцифер.— Господи, — выдохнул Уэзерби. — Как же я сам-то не додумался?— Да вы бы не отважились спросить разрешения!— А ведь это единственное место в мире, где полы — как дороги будущего, пути в завтрашний день, мостовые без булыжников, чистые, как лик Афродиты! Гладкие, как зад Аполлона!Уэзерби часто заморгал и не сдержал слез, которые накопились у него за долгие годы, прожитые в убогой лачуге.— Не плачьте, — сказал доктор Гофф.— Это слезы радости. Надо дать им излиться, иначе я просто лопну. Вы меня не обманете?— Вот вам моя рука, любезнейший!Они пожали друг другу руки, и по щеке славного доктора тоже скатилась непрошеная капля влаги — правда, только одна.— Не умереть бы от радости, — выговорил Уэзерби, утирая слезы кулаком.— Это лучшая смерть! Итак, завтра к ночи, договорились?— Но что скажут люди, когда я поведу свою машину по улицам?— Если кто-нибудь спросит, скажем, что вы — цыган, укравший реликвию из будущего. Ладно, Элайджа Уэзерби, мне пора.— На спуске смотрите под ноги.— Разумеется.Едва протиснувшись в дверь, доктор споткнулся о камень и чуть не упал, а из толпы его спросили:— Ну, что, видели этого придурка?— Видел.— Сможете его упечь в лечебницу для буйных?— Пожалуй. Надо вверить его заботам врачей. — Доктор Гофф поправил манжеты. — Старик выжил из ума. Толку от него не добиться. Больше вы его не увидите!— Слава богу, избавимся, — повторяли сельчане, провожая глазами доктора.— К обоюдной радости, — сказал Гофф и, прислушиваясь, направился вниз по каменистой тропе.Почудилось ему или нет, но издали донесся прощальный ликующий вопль наездника, гарцующего по двору на вершине холма.Доктор Гофф хмыкнул.— Вот ведь как, — произнес он вслух, — из городов исчезнут лошади, на улицах не будет навоза! Подумать только!Предавшись этим размышлениям, он оступился на камнях и полетел вниз головой в сторону Лондона, в сторону будущего. По прошествии девяти лет At the End of the Ninth Year, 1995 годПереводчик: Е. Петрова Между прочим, — объявила за завтраком Шейла, доедая ломтик подсушенного хлеба и разглядывая свою кожу в кривом зеркале кофейника, чудовищно искажавшем ее черты, — наступил последний день последнего месяца девятого года.Ее муж Томас взглянул поверх баррикады из свежего номера «Уолл-стрит джорнэл» «Уолл-стрит джорнэл» — ежедневная политико-экономическая газета деловых кругов США. Издается в Нью-Йорке с 1889 г.

, не увидел ничего существенного и вернулся в прежнее положение.— М-м?— Я сказала, что девятый год подошел к концу, — повторила Шейла. — Теперь у тебя другая жена. Точнее, прежней жены больше нет. Поэтому мы, считай, не женаты.Томас опустил газету прямо в нетронутый омлет, склонил голову на один бок, потом на другой и переспросил:— Не женаты?— Совершенно верно. Раньше было другое время, другое тело, другое "я". — Шейла намазала маслом еще один тост и принялась задумчиво жевать.— Погоди! — Томас отпил глоток кофе. — Что-то я не понял.— А ты вспомни, дорогой, чему тебя учили в школе: каждые девять лет (вроде бы, именно так) наш организм, который работает как заправская генно-хромосомная фабрика, полностью заменяет в человеке все: ногти, селезенку, руки-ноги, живот, ягодицы, уши, молекулу за молекулой…— Ну-ну, — досадливо перебил он. — Короче.— Короче, дорогой Том, — отозвалась Шейла, — этот завтрак дал пищу моему духу и сознанию, завершил обновление крови, костей, всех тканей. Перед тобой совсем не та женщина, с которой ты шел под венец.— А я тебе сто раз об этом говорил!— Не паясничай.— Ты тоже!— Позволь мне закончить. Если верить медицине, по прошествии девяти лет, то есть к моменту этого торжественного завтрака, от прежней Шейлы Томпкинс, которая вступила в законный брак за час до полудня в воскресный день ровно девять лет назад, не осталось ни единой ресницы, ни поры, ни ямочки, ни родинки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70