трафарет был закреплен на стене первого павильона, и рабочие уже начали распылять краску из баллонов.
— Так и есть, — негромко сказала она. — Концерн «Хьюз». Авиатехника. Когда, интересно, новый владелец собирается сюда переезжать?
— Кто? Самодур Говард? Чудила Гоуи? Долбаный миллиардер Хьюз?
— Ну, можно и так сказать.
— Никуда он не собирается переезжать — прилип задницей к своему креслу и затихарился в трех милях отсюда. Сама посуди. Пораскинь мозгами. «МГМ» стоит в двух милях от тихоокеанского побережья, в двух кварталах от того места, где Лорел и Гарди в двадцать восьмом лавировали среди трамваев на своей колымаге. А в трех милях к северу от нас, но тоже в двух милях от океанского побережья, СТОИТ…
Он умолк, предоставив ей догадаться.
— Авиационный завод Хьюза?
Закрыв глаза, он прижался горячим лбом к прохладному оконному стеклу.
— Умница, скушай конфетку.
— Ох, умру сейчас, — выдохнула она с облегчением.
— Не ты одна.
— Тот, кто перекрашивает здание и замазывает номер павильона, просто решил подстраховаться на случай воздушного налета или атаки подводных лодок со стороны Калвер-Сити: пусть, мол, япошки думают, будто Кларк Гейбл и Спенсер Трейси прыгают перед камерой в трех милях к северу, там, где на самом деле стоит авиационный завод Хьюза, а в это время у нас, на «МГМ», круглые сутки в поте лица собирают истребители!
Джерри Вулд, открыв глаза, стал разглядывать неопровержимые доказательства этой версии.
— Надо сказать, павильон действительно похож на ангар. Или ангар похож на павильон. Развешивай вывески на свой вкус — и добро пожаловать, японский друг. Банзай!
— Потрясающе! — воскликнула секретарша.
— Ты уволена, — сказал он. — Что?
— Печатай письмо, я продиктую.
— Опять письмо?
— Мистеру Сиду Голдфарбу.
— Да ведь он сидит выше этажом.
— Ты не рассуждай, а печатай. Голдфарбу, Сиднею. Уважаемый Сид. Нет, зачеркни. Просто «Сид». У меня нет слов. Что, черт возьми, происходит? В восемь утра прихожу к себе в кабинет, который до сих пор находился в стенах студии «МГМ». Около двенадцати спускаюсь в столовую — а там Хьюз тискает официанток. Кто додумался пустить его к нам?
— Вот именно, хотелось бы знать, — поддакнула секретарша.
— Ты уволена, — бросил Джерри Вулд.
— Диктуй дальше, — сказала секретарша.
— Уважаемый Сид. На чем я остановился? Ага, вот. Сид, почему нас не поставили в известность, когда планировался этот камуфляж? Помните старый розыгрыш? Нас всех отправили в дозор, объяснив, что по бульвару Калвер вот-вот поплывут айсберги, велели приходить с семьями, с братьями-сестрами — с родными и двоюродными. Сегодня этот гнусный айсберг уже здесь. На нем теннисные туфли и авиаторская кожанка; под усами прячется похотливая усмешка. Сидней, я отдал студии двенадцать лет и отказываюсь понимать… э-э-э… черт, закончи там как-нибудь. «С уважением». Нет, «с уважением» не надо. «С возмущением». Именно так: «с возмущением». Давай сюда, я подпишу.
Выхватив письмо из машинки, он занес авторучку.
— Отнеси наверх и швырни ему через порог.
— За такое письмо убить могут.
— Лучше быть убитым, чем уволенным. Она не двигалась с места.
— Ну, в чем дело?
— Жду, пока ты остынешь. Скорее всего, через полчаса тебе захочется порвать это письмо на мелкие клочки.
— Я не остыну и не захочу порвать письмо. Ступай.
Но секретарша сидела в той же позе и в упор смотрела на Джерри Вулда, пока к нему не вернулся обычный цвет лица, а в углах рта не разгладились, жесткие складки. После этого она спокойно сложила письмо и разорвала его раз, другой, третий, четвертый. Обрывки полетели в корзину для бумаг.
— Сколько раз за сегодняшний день я тебя уволил?
— Всего ничего — трижды.
— Еще один раз — и можешь подыскивать себе место. Соедини-ка меня с заводом Хьюза.
— Я все думаю: когда же до тебя…
— Ты не думай, а звони.
Она полистала телефонный справочник, подчеркнула нужный номер и подняла глаза:
— Кто конкретно тебе нужен?
— Господин миллиардер в теннисных туфлях и авиаторской кожанке.
— Неужели ты полагаешь, что он сам отвечает на звонки?
— А ты расстарайся.
Секретарша расстаралась: пока он стоял у окна и грыз ноготь, наблюдая за ходом работ, она вела какие-то переговоры.
— Убиться можно, — недоуменно сказала она через пару минут, прикрыв трубку ладонью. — Он у аппарата! Собственной персоной!
— Нашла время шутить! — огрызнулся Джерри Вулд.
Пожав плечами, она подвинула к нему телефон. Он схватил трубку.
— Алло, кто говорит? Как вы сказали? О, добрый день, Говард, то есть мистер Хьюз. Конечно. Вас беспокоит студия «МГМ». Кто я такой? Вулд. Джерри Вулд. Что-что? Вы и так расслышали? Вы смотрели «Возвращение на Бродвей»? И «Годы славы». Ах да, ведь вы стояли во главе студий «РКО», верно? Конечно, конечно. Видите ли, мистер Хьюз, у нас возникла небольшая проблема. Постараюсь изложить коротко и ясно.
Он умолк и подмигнул секретарше. Та подмигнула ему в ответ. Голос на другом конце провода звучал ровно и вежливо.
— Неужели? — переспросил Джерри Вулд. — У вас тоже происходят перемены? Тогда вы догадываетесь о причине моего звонка, сэр. На стене первого павильона нашей студии появилась надпись «Хьюз», а теперь рабочие заканчивают слово «авиатехника». Вас это радует? Да, смотрится великолепно. Я хотел спросить, Говард… мистер Хьюз: не могли бы вы сделать мне маленькое одолжение?
— Говорите какое, невозмутимо произнес далекий голос.
— Мне вот что пришло в голову: на страже наших границ теперь не стоит Пол Ревир, и если сюда по воздуху или по морю нагрянут японцы, они увидят эти огромные буквы, что появились прямо у меня под окном, и забросают нашу студию бомбами, приняв ее за военный завод — собственность концерна «Хьюз».
1 2 3 4 5 6 7 8 9