Майк двигался дальше, показывая пальцем.
— Это О'Гейвин, у него самые шикарные болота во всем Килкоке, он добывает торф, чтоб не гас огонь в ирландских очагах. Он искусный охотник и рыболов, как в сезон, так и в межсезонье.
О'Гейвин кивнул:
— Я браконьерствую. На воде и на суше.
— Вы честный человек, мистер О'Гейвин, — сказал я.
— Нет. Как только я найду работу, — сказал О'Гейвин, — я покончу с этим.
Майк повел меня дальше.
— Следующий — Кейси, может подковать твоего коня.
— Кузнец, — сказал Кейси.
— Спицы твоего велодрына.
— Починка велосипедов, — сказал Кейси.
— Или свечи твоего драндулета.
— Ремонт автомобилей, — сказал Кейси.
Майк двинулся дальше.
— А это Келли, наш торфяной учетчик!
— Мистер Келли, вы ведете учет торфа, добытого мистером О'Гейвином на болоте?
Все засмеялись, и Келли сказал:
— Это распространенное туристское заблуждение. Так мы называем беговые дорожки. Я эксперт по скачкам. Я развожу лошадей…
— Он распространяет билеты на тотализаторе, — сказал кто-то.
— Букмекер, — сказал Финн.
— Но «торфяной учетчик» звучит солиднее, не правда ли? — сказал Келли.
— В самом деле! — ответил я.
— А вот Тималти, знаток искусства.
Я пожал ему руку.
— Знаток искусства?
— Я до такой степени насмотрелся на марки, что у меня теперь глаз наметан на живопись, — объяснил Тималти. — Вообще-то я почтмейстер.
— А это Кармайкл, который в прошлом году воцарился на местной телефонной станции.
Кармайкл, вязавший что-то на спицах, откликнулся:
— Моей жене нездоровится, все никак не поправится. Да поможет ей Бог! Я дежурю здесь, по соседству.
— А теперь скажи нам, сынок, — поинтересовался Финн, — что тебя гложет?
— Кит. И… — сказал я, выдержав паузу, — Ирландия!
— Ирландия?! — вскричали все.
Майк разъяснил:
— Он писатель, увяз в Ирландии и не в состоянии понять ирландцев.
В наступившем молчании кто-то произнес:
— А из нас кто понимает!
Хохот. Мистер О'Гейвин наклонился вперед:
— А что конкретно вы не понимаете?
Майк вмешался, чтобы предотвратить хаос:
— Правильнее сказать, недооценивает. Пребывает в замешательстве. Поэтому я отправляюсь с ним на большую экскурсию по самым жутким местам и горьким истинам. — Он умолк и повернулся ко мне. — Ну вот и познакомились, малыш.
— Майк, вы пропустили одного. — Я кивнул на перегородку в конце бара. — Вы не познакомили с… ним.
Майк присмотрелся и спросил:
— О'Гейвин, Тималти, Келли, вы кого-нибудь там видите?
Келли посмотрел туда:
— Не видим.
Я показал:
— Ну вот же. Ясно как божий день! Человек…
Тут встрял Тималти:
— Послушай, янки, не нарушай вселенское равновесие. Ты видишь эту перегородку? Существует незыблемый закон, по которому всякий, кому хочется немного покоя и тишины, испаряется, автоматически превращается в невидимку, пустое место, ничто, как только окажется за этой перегородкой.
— Это факт?
— Во всяком случае, в Ирландии достовернее не бывает. То пространство, размером два фута на один, считается более сокровенным, чем исповедальня. Туда человек может уйти, если ему надо вскормить свою душу без лишних разговоров и суеты. Так что, каковы б ни были намерения, то пространство, до тех пор, пока он сам не снимет с себя обет молчания, считается необитаемым и там никого нет!
Все закивали, гордясь словами Тималти.
— Молодец, Тималти, а теперь допивай свой стакан, парень, будь начеку, стой наготове, смотри в оба! — сказал Майк.
Я стал смотреть на мглу, которая клубилась, просачиваясь сквозь дверь.
— Зачем начеку?
— Затем что там, в тумане, всегда таятся Крупные События. — Голос Майка зазвучал таинственно. — Как исследователь Ирландии, не позволяй, чтобы хоть что-то осталось необъясненным.
Он вперился в темноту:
— Может произойти что угодно… и всегда происходит.
Он глотнул туману и замер.
— Тс-с! Слышали?
Вдали раздалось глухое шарканье ног, тяжкое дыхание, которое становилось все ближе, ближе, ближе!
— Что?.. — спросил я.
Майк смежил веки:
— Тс-с-с! Слушай… Да!
Глава 4
Снаружи по ступенькам прогремел пьяный топот ботинок. Настежь распахнулись створки дверей. Внутрь, пошатываясь, ввалился изувеченный человек, обхватив кровавыми руками окровавленную голову. От его стона у каждого посетителя в баре пробежал мороз по коже. Некоторое время слышалось только, как лопаются пузырьки пены в узорчатых кружках; все лица — бледные, румяные, пунцовые, с паутинками капилляров, обернулись к незнакомцу. Над каждым глазом дрогнуло веко.
Мужчина в изорванной одежде стоял, раскачиваясь из стороны в сторону, с глазами навыкате и дрожащими губами. Присутствующие сжали кулаки. «Ну?! — беззвучно кричали они. — Давай же, говори! Что стряслось!»
Незнакомца сильно качнуло вперед.
— Авария! — прокричал он. — Авария на дороге!
Тут у него подкосились колени, и он рухнул на пол.
— Авария!
Человек десять кинулись к нему.
— Келли! — Голос Гебера Финна сотрясал бар. — Беги на дорогу. И поосторожнее там, один раненый у нас уже есть. Не суетись. Джо, беги за доктором.
— Погоди! — раздался негромкий голос.
Из отдельной клетушки в темном конце бара, где лучше всего погружаться в философские размышления, на толпу щурился темноволосый мужчина.
— Доктор! — воскликнул Гебер Финн. — Вы были тут все это время!
— Ладно, помолчи! — закричал доктор и поспешно скрылся в темноте, а с ним еще несколько человек.
— Авария… — Уголок рта у лежавшего на полу задергался.
— Полегче, ребята.
Гебер Финн и двое других бережно уложили пострадавшего на стойку бара. Он лежал на инкрустированном дереве, прекрасный, как смерть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12