— Девушка тихо рассмеялась, но ей было жутко.Какое чудесное тело было у этой девушки! Нежная плоть облекала, скрывая, остов из лучшей, тончайшей кости. Мозг был словно цветущая во мраке светлая чайная роза, рот благоухал, как легкое вино. Под упругими губами — белые-белые зубы, брови красиво изогнуты, волосы ласково, мягко гладят молочно-белую шею. Поры были маленькие, плотно закрытые. Нос задорно смотрел вверх, на луну, щеки пылали, будто два маленьких очага. Чутко пружиня, тело переходило от одного движения к другому и все время как будто что-то напевало про себя. Быть в этом теле, в этой голове — все равно что греться в пламени камина, поселиться в мурлыканье спящей кошки, плескаться в теплой воде ручья, стремящегося через ночь к морю.«А мне здесь славно», — подумала Сеси.— Что? — спросила девушка, словно услышала голос.— Как тебя звать? — осторожно спросила Сеси.— Энн Лири. — Девушка встрепенулась. — Зачем я это вслух сказала?— Энн, Энн, — прошептала Сеси. — Энн, ты влюбишься.Как бы в ответ на ее слова с дороги донесся громкий топот копыт и хруст колес по щебню. Появилась повозка, на ней сидел рослый парень, его могучие ручищи крепко держали натянутые вожжи, и его улыбка осветила весь двор.— Энн!— Это ты, Том?— Кто же еще? — Он соскочил на землю и привязал вожжи к изгороди.— Я с тобой не разговариваю! — Энн отвернулась так резко, что ведро плеснуло водой.— Нет! — воскликнула Сеси.Энн опешила. Она взглянула на холмы и на первые весенние звезды. Она взглянула на мужчину, которого звали Томом. Сеси заставила ее уронить ведро.— Смотри, что ты натворил!Том подбежал к ней.— Смотри, это все из-за тебя!Смеясь, он вытер ее туфли носовым платком.— Отойди!Она ногой оттолкнула его руки, но он только продолжал смеяться, и, глядя на него из своего далекого далека, Сеси видела его голову — крупную, лоб — высокий, нос — орлиный, глаза — блестящие, плечи — широкие и налитые силой руки, которые бережно гладили туфли платком. Глядя вниз из потаенного чердака красивой головки, Сеси потянула скрытую проволочку чревовещания, и милый ротик тотчас открылся:— Спасибо!— Вот как, ты умеешь быть вежливой?Запах сбруи от его рук, запах конюшни, пропитавший его одежду, коснулся чутких ноздрей, и тело Сеси, лежащее в постели далеко-далеко за темными полями и цветущими лугами, беспокойно зашевелилось, словно она что-то увидела во сне.— Только не с тобой! — ответила Энн.— Т-с, говори ласково, — сказала Сеси, и пальцы Энн сами потянулись к голове Тома.Энн отдернула руку.— Я с ума сошла!— Верно. — Он кивнул, улыбаясь, слегка озадаченный. — Ты хотела потрогать меня?— Не знаю. Уходи, уходи! — Ее щеки пылали, словно розовые угли.— Почему ты не убегаешь? Я тебя не держу. — Том выпрямился. — Ты передумала? Пойдешь сегодня со мной на танцы? Это очень важно. Я потом скажу почему.— Нет, — ответила Энн.— Да! — воскликнула Сеси. — Я еще никогда не танцевала. Хочу танцевать. Я еще никогда не носила длинного шуршащего платья. Хочу платье. Хочу танцевать всю ночь. Я еще никогда не была в танцующей женщине, папа и мама ни разу мне не позволяли. Собаки, кошки, кузнечики, листья — я во всем свете побывала в разное время, но никогда не была женщиной в весенний вечер, в такой вечер, как этот… О, прошу тебя, пойдем на танцы!Мысль ее напряглась, словно расправились пальцы в новой перчатке.— Хорошо, — сказала Энн Лири. — Я пойду с тобой на танцы, Том.— А теперь — в дом, живо! — воскликнула Сеси. — Тебе еще надо умыться, сказать родителям, достать платье, утюг в руки, за дело!— Мама, — сказала Энн, — я передумала.Повозка мчалась по дороге, комнаты фермы вдруг ожили, кипела вода для купанья, плита раскаляла утюг для платья, мать металась из угла в угол, и рот ее ощетинился шпильками.— Что это на тебя вдруг нашло, Энн? Тебе ведь не нравится Том!— Верно. — И Энн в разгар приготовлений вдруг застыла на месте.«Но ведь весна!» — подумала Сеси.— Сейчас весна, — сказала Энн.«И такой чудесный вечер для танцев», — подумала Сеси.— …для танцев, — пробормотала Энн Лири.И вот она уже сидит в корыте, и пузырчатое мыло пенится на ее белых покатых плечах, лепит под мышками гнездышки, теплая грудь скользит в ладонях, и Сеси заставляет губы шевелиться. Она терла тут, мылила там, а теперь — встать! Вытереться полотенцем! Духи! Пудра!— Эй, ты! — Энн окликнула свое отражение в зеркале: белое и розовое, словно лилии и гвоздики. — Кто ты сегодня вечером?— Семнадцатилетняя девушка. — Сеси выглянула из ее фиалковых глаз. — Ты меня не видишь. А ты знаешь, что я здесь? Энн Лири покачала головой.— Не иначе в меня вселилась апрельская ведьма.— Горячо, горячо! — рассмеялась Сеси. — А теперь одеваться. Ах, как сладостно, когда красивая одежда облекает пышущее жизнью тело! И снаружи уже зовут…— Энн, Том здесь!— Скажите ему, пусть подождет. — Энн вдруг села. — Скажите, что я не пойду на танцы.— Что такое? — сказала мать, стоя на пороге.Сеси мигом заняла свое место. На какое-то роковое мгновение она отвлеклась, покинула тело Энн. Услышала далекий топот копыт, скрип колес на лунной дороге и вдруг подумала: «Полечу, найду Тома, проникну в его голову, посмотрю, что чувствует в такую ночь парень двадцати двух лет». И она пустилась в полет над вересковым лугом, но тотчас вернулась, будто птица в родную клетку, и заметалась, забилась в голове Энн Лири.— Энн!— Пусть уходит!— Энн! — Сеси устроилась поудобнее и напрягла свои мысли.Но Энн закусила удила.— Нет, нет, я его ненавижу!Нельзя было ни на миг оставлять ее. Сеси подчинила себе руки девушки… сердце… голову… исподволь, осторожно.«Встань!» — подумала она.Энн встала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10