«Надень пальто!»Энн надела пальто.«Теперь иди!»«Нет!» — подумала Энн Лири.«Ступай!»— Энн, — заговорила мать, — не заставляй больше Тома ждать. Сейчас же иди, и никаких фокусов. Что это на тебя нашло?— Ничего, мама. Спокойной ночи. Мы вернемся поздно. Энн и Сеси вместе выбежали в весенний вечер.Комната, полная плавно танцующих голубей, которые мягко распускают оборки своих величавых, пышных перьев, комната, полная павлинов, полная радужных пятен и бликов. И посреди всего этого кружится, кружится, кружится в танце Энн Лири…— Какой сегодня чудесный вечер! — сказала Сеси.— Какой чудесный вечер! — произнесла Энн.— Ты какая-то странная, — сказал Том.Вихревая музыка окутала их мглой, закружила в струях песни; они плыли, качались, тонули и вновь всплывали за глотком воздуха, цепляясь друг за друга, словно утопающие, и опять кружились, кружились в вихре, в шепоте, вздохах, под звуки «Прекрасного Огайо».Сеси напевала. Губы Энн разомкнулись, и зазвучала мелодия.— Да, я странная, — ответила Сеси.— Ты на себя не похожа, — сказал Том.— Сегодня да.— Ты не та Энн Лири, которую я знал.— Совсем, совсем не та, — прошептала Сеси за много-много миль оттуда.— Совсем не та, — послушно повторили губы Энн.— У меня какое-то нелепое чувство, — сказал Том.— Насчет чего?— Насчет тебя. — Он чуть отодвинулся и, кружа ее, пристально, пытливо посмотрел на разрумянившееся лицо. — Твои глаза, — произнес он, — не возьму в толк.— Ты видишь меня? — спросила Сеси.— Ты вроде бы здесь и вроде бы где-то далеко отсюда. — Том осторожно ее кружил, лицо у него было озабоченное.— Да.— Почему ты пошла со мной?— Я не хотела, — ответила Энн.— Так почему же?…— Что-то меня заставило.— Что?— Не знаю. — В голосе Энн зазвенели слезы.— Спокойно, тише… тише… — шепнула Сеси. — Вот так. Кружись, кружись.Они шуршали и шелестели, взлетали и опускались в темной комнате, и музыка вела и кружила их.— И все-таки ты пошла на танцы, — сказал Том.— Пошла, — ответила Сеси.— Хватит. — И он легко увлек ее в танце к двери, на волю, неприметно увел ее прочь от зала, от музыки и людей.Они забрались в повозку и сели рядом.— Энн, — сказал он и взял ее руки дрожащими руками, — Энн. Но он произносил ее имя так, словно это было вовсе и не ее имя.Он пристально смотрел на бледное лицо Энн, теперь ее глаза были открыты.— Энн, было время, я любил тебя, ты это знаешь, — сказал он.— Знаю.— Но ты всегда была так переменчива, а мне не хотелось страдать понапрасну.— Ничего страшного, мы еще так молоды, — ответила Энн.— Нет, нет, я хотела сказать: прости меня, — сказала Сеси.— За что простить? — Том отпустил ее руки и насторожился.Ночь была теплая, и отовсюду их обдавало трепетное дыхание земли, и зазеленевшие деревья тихо дышали шуршащими, шелестящими листьями.— Не знаю, — ответила Энн.— Нет, знаю, — сказала Сеси. — Ты высокий, ты самый красивый парень на свете. Сегодня чудесный вечер, я на всю жизнь запомню, как я провела его с тобой.И она протянула холодную чужую руку за его сопротивляющейся рукой, взяла ее, стиснула, согрела.— Что с тобой сегодня, — сказал недоумевая Том. — То одно говоришь, то другое. Сама на себя непохожа. Я тебя по старой памяти решил на танцы позвать. Поначалу спросил просто так. А когда мы стояли с тобой у колодца, вдруг почувствовал — ты как-то переменилась, сильно переменилась. Стала другая. Появилось что-то новое… мягкость какая-то… — Он подыскивал слова: — Не знаю, не умею сказать. И смотрела не так. И голос не тот. И я знаю: я опять в тебя влюблен.«Не в нее, — сказала Сеси, — в меня!»— А я боюсь тебя любить, — продолжал он. — Ты опять станешь меня мучить.— Может быть, — ответила Энн.«Нет, нет, я всем сердцем буду тебя любить! — подумала Сеси. — Энн, скажи ему это, скажи за меня. Скажи, что ты его всем сердцем полюбишь».Энн ничего не сказала.Том тихо придвинулся к ней, ласково взял ее за подбородок.— Я уезжаю. Нанялся на работу, сто миль отсюда. Ты будешь обо мне скучать?— Да, сказали Энн и Сеси.— Так можно поцеловать тебя на прощание?— Да, — сказала Сеси, прежде чем кто-либо другой успел ответить.Он прижался губами к чужому рту. Дрожа, он поцеловал чужие губы.Энн сидела будто белое изваяние.— Энн! — воскликнула Сеси. — Подними руки, обними его!Она сидела в лунном сиянии, будто деревянная кукла. Он снова поцеловал ее в губы.— Я люблю тебя, — шептала Сеси. — Я здесь, это меня ты увидел в ее глазах, меня, а я тебя люблю, хоть бы она тебя никогда не полюбила.Он отодвинулся и сидел рядом с Энн такой измученный, будто перед тем пробежал невесть сколько.— Не понимаю, что это делается?… Только сейчас…— Да? — спросила Сеси.— Сейчас мне показалось… — Он протер руками глаза. — Неважно. Отвезти тебя домой?— Пожалуйста, — сказала Энн Лири.Он почмокал лошади, вяло дернул вожжи, и повозка тронулась. Шуршали колеса, шлепали ремни, катилась серебристая повозка, а кругом ранняя весенняя ночь — всего одиннадцать часов, — и мимо скользят мерцающие поля и луга, благоухающие клевером.И Сеси, глядя на поля, на луга, думала: «Все можно отдать, ничего не жалко, чтобы быть с ним вместе, с этой ночи и навсегда». И она услышала издали голоса своих родителей: «Будь осторожна. Неужели ты хочешь потерять свою магическую силу? А ты ее потеряешь, если выйдешь замуж за простого смертного. Берегись. Ведь ты этого не хочешь?»«Да, хочу, — подумала Сеси. — Я даже этим готова поступиться хоть сейчас, если только я ему нужна. И не надо больше метаться по свету весенними вечерами, не надо вселяться в птиц, собак, кошек, лис — мне нужно одно: быть с ним. Только с ним. Только с ним».Дорога под ними шуршала, бежала назад.— Том, — заговорила наконец Энн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10