Даже и думать нечего. Ниньяпа, возопил мысленно Панторикс, ведь ты же обещал мне! Как ты мог меня обмануть? Ты сказал, что женщины должны быть убиты!
И в голове его, без всякой анкилы, возник четкий и знакомый повелительный голос. Он произнес всего лишь одну фразу:
"Женщины не могут быть тэйфи!"
И в ту же секунду Панторикс понял…
Он вылетел на середину и широким жестом выкинул руку в направлении лайл.
— Женщины не могут быть тэйфи!
Народ замолчал. Все смотрели на своего тэйфина, и как показалось ему - в некоторых взглядах было и сочувствие, и понимание.
Панторикс заговорил. Он и сам почти не понимал своих слов, не обдумывал их, слова рождались сами собой, как будто бы и не он говорил, а некто другой - за него. Наверное, так оно и было, потому что все время он ощущал в голове почти физически, до зудения, до дрожи, знакомый голос Ниньяпы, не разбирая его указаний, лишь плывя безвольно по течению, указанному голосом. Что-то об основателе Династии, что-то о Князе Сердаре и коварной жене, которую он допустил к власти, об указаниях древних и предостережениях духов. И кроме веских, убедительных доводов, в речь свою Панторикс почти бессознательно вкладывал управляющую магию, ту магию, которая заставляла животных выделывать трюки по мысленному приказу.
Он совершал сейчас седьмое чудо. Да, он оказался бездарен, часть чудес не смог совершить вообще, а то, что сделал - оказалось плоским и примитивным. Но вот то, что он делал сейчас - может быть, потому, что делал это не он один - было явно недоступно лайлам. Только что толпа благоволила им, и князь поглядывал с интересом, и шушукали, посмеиваясь над неудачливым тэйфином (толпа жестока и всегда готова свергнуть вчерашнего кумира). Только что красивые и уверенные в себе чужеземки переживали триумф. И вот сейчас настроение толпы резко и неожиданно менялось. Нельзя сказать, чтобы лайлы этого не ощутили. Светловолосая вышла вперед, попыталась что-то сказать, но народ зашумел, кто-то выкрикнул:
— Айтала!
Раздался одобрительный гогот. Князь взмахом руки велел лайле остановиться. Тэйфин продолжал свою речь.
На исходе Срединное время. Три малых круга - и настает срок нового жертвоприношения, а между тем жертвы еще не выбраны… Разве не чужеземные женщины являются лучшим подношением Ниннай Акосу?
Толпа зашумела одобрительно. Тэйфин попал в самую точку. Пленные давно были обращены в домашних кавуров, и выбирать из них жертву (а так обычно и делалось) означало - отобрать у кого-то раба, добытого в бою или купленного за приличные деньги. Никому не хотелось этого, и каждый стремился, чтобы тэйфин, выбирая жертву, прошел мимо его дома.
Между тем чужеземки не принадлежат никому, их двое, они взрослые здоровые женщины - как раз то, что нужно!
Уже никто не помнил о состязании. Тэйфин совершил седьмое чудо - он убедил толпу, он снова стал выше всех. Чужеземки могут демонстрировать любые свои умения, им это не поможет. Это всего лишь женщины! Женщины, и носят они коты, а не священные асломы, и под котами у них - то, что знакомо каждому мужчине, то, что нельзя принимать всерьез. Но Ниннай Акос примет эту жертву…
Чужеземки, побледнев, отступали к стене. Они будут защищаться, понял вдруг Панторикс. И наверняка, у них есть, чем защитить себя. "Анкила", - произнес знакомый голос. Панторикс выхватил у стоявшего рядом стражника зажженный факел. Мгновенно раскрыл ларец, и высыпал почти весь порошок на огонь, и в ту же секунду швырнул факел точно в сторону лайл.
Еще мгновение - и порошок взорвался.
Это было похоже на удар молнии. Панторикс ощутил мгновенную тяжесть в голове, так, словно терял сознание, и тотчас все прояснилось… Люди кашляли, согнувшись, торопились к выходу. Но обе лайлы лежали, погруженные мгновенно в священный сон, и рядом с ним потрескивало и чадило пламя не выгоревшего факела, огонь уже подбирался к занавесям окна. Панторикс понял, что кроме него, никто не сможет справиться с пожаром. Накинув на голову капюшон аслома, он бросился к факелу, подобрал его, побежал с ним назад, к дверям, где царило столпотворение. Всучил факел первому попавшемуся, потом рванул за рукав какого-то стражника.
— Свяжите их. Немедленно. Они могут вскоре проснуться.
Иволга с трудом повернула голову. Так… Ильгет тоже здесь. Веселенькие дела.
Над головой - обычный глинобитный потолок. Лежит она на каком-то твердом возвышении, на лавке широкой, что ли. И рядом на такой же лавке - Ильгет, плотно прикручена веревками, запястья еще отдельно связаны. Больше ничего вокруг не видно, обычное тусклое слюдяное окошко, обмазанные глиной стены. Пить хочется. И в туалет уже неплохо было бы сходить.
Иволга подергала пальцами, запястья были тщательно и крепко скручены, веревка казалась железной, хоть этого быть, конечно, не могло. Обычное грубое вервие. Просто давит, может, уже распухли руки. Давно, наверное, они так лежат. Иволга напрягла и распустила мышцы несколько раз. Да, сволочи, надо же было так привязать, и головы-то не поднять.
Опасаются, значит…
Ильгет повернула к Иволге бледное лицо, глаза обметаны темным.
— Ты проснулась?
— Ага, - сказала Иволга, - кажется, мы влипли.
— Что это было? - спросила Ильгет слабым голосом.
— Хрен знает. Газовая атака. Думаю, он применил этот свой наркотик, который они употребляют для контактов.
Они не стесняясь, говорили на линкосе - разоблачать здесь их некому.
— С меня гравипояс сняли, - сообщила Ильгет. Иволга пальцами повозила по платью, вроде бы, прозрачная бронепленка на коже (та самая, которая позволила лежать на горящих углях) еще оставалась. Впрочем, это ей никак не поможет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166