- тихо спросил отец Маркус. Ильгет расширила глаза.
— Но ведь мы венчались…
— Ну что ж, венчание ведь бывает и ошибочным. То, что ты сказала - это ведь как раз и говорит о том, что венчание недействительно. Был просто обман.
Ильгет задумалась.
Она-то была честной. Она действительно, совершенно искренне собиралась жить с этим человеком. Именно с этим и именно всю жизнь. Но он - не собирался.
Был ли он ей мужем хоть когда-нибудь?
Собирался ли он хоть когда-нибудь, хоть в самом начале действительно взять на себя такой груз - жить с ней, что бы ни случилось, в болезни, в нищете, в неприятностях? Даже если у нее окажется дурной характер? Даже если будет тяжело?
Нет, честно ответила себе Ильгет.
Но все остальное - это не брак.
— Наверное, вы правы, - произнесла она, - наверное, это не брак.
— Тебе нужно подать заявление… если хочешь, я помогу. Это быстро рассмотрят. Как основание - во-первых, это заявление, во-вторых, прелюбодеяние… у него ведь есть женщина?
— Не знаю… живет-то он один. Правда, мне он говорил… но это же нельзя доказать!
— Ильгет, - мягко сказал отец Маркус, - церковный суд ведь не будет стоять со свечкой и доказывать, сколько и когда. Основанием для решения будут как раз его слова. И твои слова. Тебе будет достаточно перечислить то, что он тебе говорил - по поводу другой женщины, и вот по поводу венчания.
— А если я лгу? - удивилась Ильгет.
— Это вопрос твоей души, твоего отношения к Богу и Церкви. Но ты же не лжешь, верно?
— Да.
— Вполне достаточно его слов о том, что он изменяет. Более, чем достаточно. Даже если это блеф. Ты не обязана проверять это. И церковный суд не обязан.
Ильгет посмотрела на свои руки. Они мелко, едва заметно дрожали.
Как все, оказывается, просто… и не надо мучиться больше. Ильгет только теперь осознала, какой давящей тяжестью ложились на нее эти отношения.
Эта любовь.
Любовь к человеку, который никогда не считал ее своей женой. Даже и не собирался.
— Да, отец Маркус… пожалуйста. Помогите мне тогда с заявлением.
Сидя на кровати, Арнис натянул штаны. Обернувшись, поразглядывал и потрогал на собственном плече зажившие следы от электрохлыста. Издали их уже не видно, но вот почему-то эти бледные бугристые тяжи соединительной ткани остаются долго, кожа никак не может восстановиться полностью. Так же было и у Ильгет, следы, если приглядеться, оставались еще пару месяцев. Арнис протянул руку за чистой скетой, оделся. Встал - позади зашуршала, сворачиваясь, постель. Пол был прохладный, слегка упругий, солнце било в окно, которое Арнис предпочитал не затемнять. Босиком он вышел на балкон. Утренний воздух ранней осени холодил, он подумал, что может быть, стоило надеть куртку. Но с другой стороны, движение разогреет. Арнис опоясался блестящим широким ремнем, потом надел крылья.
Этот способ передвижения не использовался в армии - низкая скорость и маневренность, необходимость мышечных усилий. Носить же на себе реактивный двигатель и запас горючего еще тяжелее, чем скарт. Но полеты на крыльях были любимым спортом и видом развлечения на Квирине.
Арнис вскочил на бортик балкона, включил гравипояс и прыгнул вперед и вверх. Медленно, продавливая воздух, взмахнул широкими крыльями. Стал медленно набирать высоту, двигаясь в центре созданной гравитационной флюктуации.
За шагом шаг - успеешь ли? Но вот дорога вниз ушла, Ты оттолкнулся от земли, Раскинув руки, как крыла.
Арнис безотчетно улыбался, все выше забираясь в упругую синеву. Он видел кончики собственных пестрых крыльев, взлетающие и опадающие вновь, ветер наполнял легкие, промывая их, вытряхивая из всех уголков остатки смрада, накопленные, осевшие там за год в подземелье.
Всех, у кого Полет в крови, Кого Вселенная зовет, Кто, задыхаясь от любви, Блаженно встречный ветер пьет.
На высоте он раскинул руки, отключил гравипояс и медленно парил, опускаясь кругами, словно ястреб, любуясь городом, словно игрушечным, пестрым и блестящим среди зелени, на синих холмах, и морской синевато-стальной далью.
Он лишь корректировал направление крыльями, земля росла, надвигаясь на него. Арнис двигался к прибрежной кромке. К любимым северным пляжам, за "Синей вороной", где песок переходил в округлую гальку. Метров с пяти Арнис спикировал вниз, сложив крылья, перевернулся у земли и легко приземлился на ноги, словно кошка, у самой кромки моря.
Он сбросил крылья. Выбрал плоский камешек из груды белой обкатанной морем гальки. Размахнувшись, пустил блин по воде. Раз, и другой, и третий.
Может быть, искупаться? Вода еще холодная, но он успел разогреться. Еще один камешек. Далеко за линию прибоя - и раз, два, три по чистой прохладной глади.
Вызов. Арнис нащупал на запястье серв. Спроецировал изображение. В воздухе возникла рамка, и в ней - физиономия Иволги.
— Ара, бродяга! Ты где это с утра пораньше?
— Да вот, решил полетать.
Арнис сел на гальку, тщательно устроив себе место.
— У меня к тебе разговор есть. Ты сильно занят?
— Нет, конечно. Давай, говори. Или нам встретиться нужно?
— Нет. Есть новости. Про Ильгет.
Арнис вздрогнул.
— Так вот, две недели назад она, оказывается, подала в церковный суд… Я не знала. Никто не знал.
— У нее есть основания, - быстро сказал Арнис, - я читал…
— Именно. Вчера было заседание. Так вот, Ильгет у нас теперь вроде как свободна.
Холодная, пугающая волна возникла где-то в желудке и поползла вверх… в пищевод, в гортань. Арнис замер.
Так не бывает.
— Она мне об этом сообщила. Мы с ней вчера отпраздновали сие событие. В "Вороне". Арнис, тебя что, парализовало?
— П-примерно, - выдавил он.
— Выводы делаешь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166