Ужин привезли из кухни. Немного овощей, мясные брикеты, чай. Нела все еще была не в состоянии нормально общаться. Ее мелко трясло. Ильгет продолжала работать - что еще делать - связывалась с агентами в разных частях Лонгина, обсуждала радиопрограмму, отдавала распоряжения… Потом она повернулась к Неле.
— Иль, я не понимаю тебя, - сказала подруга, - как ты могла? Ты же всегда была… ты была… я могу кого угодно представить, но чтобы ты - продалась?
— Все немножко сложнее, чем ты думаешь, - сказала Ильгет. Сердце колотилось, и хотелось разреветься тут же, прямо на месте. Продалась… и ведь ничего не ответишь, не возразишь.
Но не будет же начальница Службы Информации рыдать, как десятиклассница.
— Что сделают… с остальными? - спросила Нела.
— Ничего. Отправят временно в лагерь. После завершения операции выпустят. Не беспокойся, условия там хорошие.
— Что это вы такие… гуманные? - усмехнулась Нела.
— А зачем нам убивать кого-то? Что нам сделали лонгинцы? - Ильгет осеклась.
— Видишь… нам… как ты уже говоришь.
Господи, да что же это за мазохизм такой? Зачем она выслушивает все это? Отправить Нелу подальше… Поговорить с Мирро, может, тот даже согласится не направлять ее в лагерь. Да если и согласится - что ей там грозит? Содержание - как в лонгинском санатории, через несколько месяцев выпустят.
— Слушай, знаешь что? Мне, если честно, некогда. Работы много.
— Ильгет, объясни… объясни, почему ты - с ними? Почему? Ты не видишь, что они разрушили, уничтожили нашу страну? Почему ты против нас?
— Я не против вас, Нела. Против сагонов…
Нела уже саркастически улыбалась.
— Они существуют…
— Дешевая отмазка…
Ильгет промолчала. Повернулась к монитору. Рассказывать все с начала? Нела была единственным человеком, кому хотелось бы рассказать. Все. Даже подробности. Но она ведь не хочет слушать.
— Откуда у тебя появились… - Нела вдруг заговорила нормальным, почти прежним голосом. Показала себе на щеку, в том месте, где у Ильгет была черная точка, - эти родинки? Ведь раньше, вроде бы… Или подожди, это вообще… может быть, я…
Нела явно растерялась. Ильгет сообразила - может быть, она принимает ее за кого-то другого?
— Нела, это я. Да, раньше у меня не было этих точек. А теперь они есть.
Ильгет повернулась к подруге.
— Знаешь, откуда? Сагон…
Она замолчала. Сияние вдруг ослепило ее снова. Ослепило - и перехватило дыхание. Сияние глаз, будто совершенно слепых. Без зрачков. Запахло кровью.
— Это следы… сагон… у него слепые глаза, и они светятся. Он берет иголку, такую… не очень большую… и втыкает, - Ильгет показала, как именно сагон делает это. - Втыкает, и ты… больше ничего не видишь… у меня тогда кости были переломаны… все болело… меня били очень долго. Но это еще ничего по сравнению… ты не видишь ничего, только небо, а в нем - пасти…
Я не могу это рассказать, подумала она. Слово "боль" это не выражает. И слово "ужас" - тоже. Таких слов просто нет.
— Чем больше игл, тем… тем больше ты в его власти… их было восемнадцать.
Нела прижала пальцы к вискам. Смотрела с ужасом и непониманием.
— Ладно, Иль… ладно. Ничего.
— Все будет хорошо, Нела. Мы восстановим Лонгин. Мы уйдем отсюда…
— И ты тоже? Ты тоже уйдешь?
— Да. Я живу на Квирине. Я буду жить на Квирине. Нел, ты ничего не знаешь о моем муже?
Ильгет оставила Нелу у себя. Рядом со своим кабинетом, в отдельной изолированной комнатке. Выпустить ее совсем - было не во власти Ильгет. Можно было лишь встречаться - когда есть время.
— И все-таки, Иль… ладно, я понимаю, с тобой случилось что-то плохое… но ведь это Родина! Ведь не все так, как ты… не тебе одной было плохо.
Вопрос в степени, хотела сказать Ильгет, но не сказала. Какой смысл оправдываться?
А то, что все это режет по сердцу, словно ножом, то, что сердце от этого обливается кровью - это не в счет. Она это заслужила.
— Неужели тебе плевать на Лонгин?
— Нет… - с трудом сказала Ильгет.
Нет, не плевать до такой степени, что слезы сейчас, кажется, опять прорвутся.
— Ты же видишь… ничего плохого сейчас с Лонгином не происходит. Все плохое произошло до того. Вот все эти… реформы, весь этот безудержный рост. Это как раковая опухоль. А сейчас… то, что произошло сейчас - это ненадолго. Ты же видишь, ты сидишь здесь со мной и видишь - открываются центры, лонгинцы обучаются новым технологиям, строятся энергостанции, синтезаторы… Теперь все будет иначе. Совсем иначе. Все будет хорошо.
— Почему бы вам просто не оставить нас в покое?
— Сейчас? После войны? Мы должны восстановить то, что разрушили… экологи сейчас восстановят природу. Все будет лучше, чем было.
— Зачем нужна была эта война? Ну сагоны… какая нам разница - сагоны или вы?
— Ты же понимаешь.. ты сидишь здесь со мной и видишь… ты знаешь, кто эти сагоны, и какие последствия…
— Не знаю. Я верю в то, что вижу своими глазами.
— Подожди… скоро ты увидишь другое.
И снова были сводки, совещания, дрожащая сеть паутины в мониторе. Пятно Зары не становилось бледнее. Дэггеры - их осталось не так уж много, но они заставляли ДС отступать. Здесь все дело было в том, что дэггеры в Заре явно не автономны - ими управлял на расстоянии невидимый, недоступный сагон.
Ильгет решила внедрить в захваченный город агентов-информаторов, это была с ее стороны единственная возможность как-то влиять на ход войны.
— Займись этим… для Иннельса я возьму себе кого-нибудь из лонгинцев, - сказала она Андорину. Тот кивнул.
— Я сделаю.
Андорин тоже выглядел уставшим. Мало спал. Под глазами залегли тени. Ильгет посмотрела на него.
— Давай выпьем немного, а? У меня есть, - Андорин вытащил из кармана плоскую бутылочку янтарной настойки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166