Это приятно, когда кто-то это делает за тебя.
Вообще странно - все детство Элис провела в твердом убеждении, что ей даже и дома-то вряд ли придется что-то мыть и убирать, на подходе кибернетические уборщики. Хотя мама, конечно, мыла дома, да и Элис ей помогала. И в школе убирали дежурные. Но это, думалось, от нашего общего неустройства, от нищеты. И казалось, уж в Сканти, где бытовая техника так развита, где есть настоящая, как говорили, Забота о Человеке… Ан нет, четыре часа в день изволь махать шваброй. А некоторые - и по восемь, это Элис ребенка девать некуда.
Но что сделаешь? Элис вспомнилось, как она впервые побывала на бирже труда - наткнулась на одну из эмигранток, не из Эдоли, из Траинны, бывшие страны Содружества стали на тот же путь, что и сама империя. Эмигранткам с Траинны везло в Сканти почему-то больше, чем эдолийкам. Вот и эта женщина смогла получить здешнее образование и устроиться чиновницей на биржу труда. Элис пролепетала тогда, что "хотела бы найти подходящую работу". Чиновница сверкнула очами и заявила:
— Отучайтесь от своих имперских замашек! "Подходящую" работу она хочет… Какая есть, такую и возьмете.
Элис быстро протерла тумбочки. Парализованная старуха лежала неподвижно, глядя в потолок. На соседней кровати пожилая женщина громко стонала. Элис не выдержала, подошла к ней.
— Вы что? Болит что-нибудь?
— Живот… в туалет уже пять дней не ходила… позовите сестру, пусть мне хоть клизму сделают…
— А вы не сказали сестре? - Элис побаивалась персонала, еще скажут - не ваше дело.
— Сказала, да говорят, подождите… не могу я, болит живот!
— Хорошо, я скажу, - Элис выскочила из палаты. Медсестра, к счастью, была в дежурке, что-то там заносила в компьютер.
— Извините… там, в 18й палате женщина… ее фамилия, кажется, Клотт. Она в туалет сходить не может, просит клизму.
Медсестра подняла голову, раздраженно взглянула на Элис. Ответила, впрочем, вежливо, тоненьким голоском.
— Скажите ей, пусть подождет, мы придем…
Элис вздохнула, пошла обратно. Ну вот что с этим делать? Она бы сама сделала клизму, да ведь ей нельзя. Нет диплома. Что тут сложного, клизму поставить?
Бабушка встретила известие громким стоном.
— Ой, да не могу я больше…
Элис задумалась.
Массаж живота сделать? А время?
— А почему у вас запор? Какой диагноз вообще?
— У меня этот… инсульт был, вот нога не двигается, - сообщила Клотт. Элис кивнула. Обычное дело - неподвижность, отсюда и запоры.
— Давайте я вам помогу на живот перевернуться. Это подействует.
Бабушка поверила не сразу, но согласилась. Элис умело перевернула ее на живот - больная весила немало, но опыт-то есть.
Теперь скорее мыть. А то не успеешь ничего. Когда Элис уже домывала палату, бабушка испустила радостный вопль.
— О! Пошло вроде, пошло!
Элис быстро выкатила из туалета стул с горшком внизу. В Эдоли вот таких не было, а очень удобно, между прочим.
Она, конечно, не имеет права этого делать. И если не дай Бог, бабушка упадет, или что-то еще случится, ее засудят точно. Но - с какой стати бабушка должна падать? Да и посетители, например, родственники ведь тоже делают это.
Элис быстро и профессионально подняла больную, подхватив ее под мышки и придерживая ногой ступни, пересадила на туалетный стул. Закрепила тормоза и ремни.
Клотт испустила вздох облегчения.
— Вот спасибо… вот хорошо-то теперь. Только вы сестре-то скажите, а то я звоню, звоню, они уж не реагируют…
— Скажу, конечно, - пообещала Элис. Довольная собой, она вышла из палаты и покатила тележку дальше.
В полдень она вышла из больницы. Надо еще купить кое-что, и она успеет до часу забрать Тигренка. В час садик закрывается. Элис села в машину. Завестись, сцепление, газ, ручник. Она аккуратно вырулила назад, проехала между рядами запаркованных глянцево-блестящих автомобилей и выехала на оживленную улицу.
Как всегда после работы, настроение чуть поднялось. На сегодня махание шваброй окончено. Никто не сделал ей замечаний, потому что тележка стоит не там и потому что плафоны пыльные. Все благополучно. До вечера она принадлежит себе самой - и Тигренку.
Элис включила музыку.
Раньше она с удовольствием слушала скантийские группы и те из эдолийских, что копировали стиль скантийской музыки. Классика, которой пичкали в детстве, осточертела. Элис и сама училась играть на гитаре, какие-то сонаты, этюды - но давно забросила это дело. Песни, которые любила мама, казались слишком наивными и слишком проимперскими. Даже если они про любовь. Скантийские стили - бонго, верн - казались зовом свободы. Но сейчас все это осточертело. Элис с удовольствием стала слушать то, к чему привыкла в детстве - благо, это все можно было найти в Сети.
Пела старая-старая группа, еще маминой молодости - "Странники".
Не вини меня, что упал,
Что я не продолжаю бой.
Господин, я просто устал
Воевать за себя с собой.
Битве все не видно конца,
А из ран где течет, где льет.
Что ж не выбрал Ты храбреца?
Защитил бы царство Твое…
Элис чуть нахмурилась.
Не вини меня, что упал…
Опять резануло - Маркус.
На нее гибель Маркуса подействовала сильнее, чем она могла бы в этом признаться маме, друзьям… даже себе самой. И с годами боль не становилась меньше.
Боль - не только от потери, но и от… нелепости какой-то. Понятно еще, если бы Маркус погиб, как те трое, ради торжества демократии. Понятно, если бы его убили в Кари - там многие парни в последние годы погибли.
Почему он умер? Элис не понимала этого. "Но не мог же стрелять кто-то из наших", - сказал Макс. Он был прав. Да. У нас и оружия-то никакого не было. Действительно не было. Ну может, какие-нибудь бутылки с горючей смесью - да, запасли особенно романтичные юноши, стремящиеся повоевать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160