ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
..
Здесь стоит сделать короткий перерыв ради описания выражений лиц присутствующих. Должен признать, что всё многообразие чисто человеческих эмоций разом проявилось в исключительной полноте и первородной яркости. Народ вытянул шеи и разинул рты - оказывается, ловкий Багдадский вор был внуком знаменитого поэта! Эмир вытаращил глаза, до боли в пальцах впиваясь в подлокотники трона, - ему совсем не хотелось, чтобы на площади, прилюдно, вспоминали о том, как этот молодец украл рыженькую танцовщицу Ириду! Благородный господин Шехмет молил небеса, взявшие Льва Оболенского, чтобы те его ни за что не возвращали! А сам Багдадский вор шумно рыдал на плече у Ходжи Насреддина, вытирая мокрый нос его же фальшивой бородой, потому что "таких хороших слов он от дедушки с детства не слышал"...
- Да, мой бедный внук был вором... это я сделал его таким. Ибо если у народа нет своего героя, то и неуловимый солнечный зайчик может разить его врага страшнее удара молнии! Мой мальчик был высоким, сильным, голубоглазым, его нельзя было не заметить в толпе. Быть может, он жил грехом, но у него было большое сердце... Скажите, правоверные, разве он хоть кого-нибудь довёл до нищеты? Разве украл последнюю лепёшку у бедной вдовы? Разве он обидел ребёнка? Разве не раздавал всё ворованное простым людям?
- Воистину так... - прошелестело над базарной площадью, а эмир посмотрел на начальника городской стражи таким взглядом, что тот начал икать.
- Багдадский вор клеймил жадность, глупость и чванство. Он был для вас звуком праздничного бубна, потаённым смехом в ночи, глотком свободы в тисках безжалостного закона. Закона - единого для всех, а потому карающего без разбора... Стражи сказали, что мой внук уже... на небесах... Зачем мне жить? Пусть и моя стариковская голова падёт к неумолимым стопам Закона, разучившегося смеяться.
- О чём ты говоришь, вздорный старик?! - рискнул вставить своё слово казий. - Закон - праведен и дан нам Всевышним для укрепления души и смирения страстей. Тот, кто нарушает законы, идёт против воли Аллаха!
- Ты прав, о почтеннейший... - печально подтвердил Хайям. - Мудрость предпочтительнее беззаботного смеха. Я низко склоняюсь перед каждым мудрецом, учащим в своих книгах юношей правде жизни. Пища для ума, как и пища для тела, должна быть и правильной, и полезной. Мой внук был насмешкой над вашими мудрыми речами... и это плохо! Но что будет с человеком, если его поить только молоком и мёдом? Они очень полезны. Но иногда... редко... всего один глоток ароматного вина способен принести в сердце несказанную радость! Багдадский вор был тем, что заставляло народ улыбаться и... верить.
- Он был вором!
- Увы... но у него была добрая душа, и его забрала на небеса сияющая колесница святого Хызра!
- Уж не думаешь ли ты, старик, что от этого мы сочтём его праведником?! наигранно расхохотался казий. Его смех прозвучал как-то особенно одиноко, напоминая скорее кряканье полузадушенной утки. - Господин Шехмет, лично присутствовавший при этом, убеждён, что злодея забрали, дабы избавить от него землю Востока и бросить великого грешника пред грозные очи всесильного Аллаха!
- Что ж, тогда и мне пора отправляться вслед за ним, - покорно кивнул поэт, опускаясь на колени перед палачом.
- Но почему ты не хочешь просить о помиловании? - неожиданно поднялся эмир. - Разве твоя жизнь и твоя смерть не в моей воле?!
- О нет, великий эмир, всё в руках Аллаха... Когда-то давно он дал мне эту жизнь в долг и сегодня лишь заберёт обратно. Кто я такой, чтобы судить деяния Всевышнего?
- Ответ, достойный мудреца... Но не уподобляйся торопливому юноше - я мог бы не только пощадить твою жизнь, но и наградить тебя!
Лучше впасть в нищету, голодать или красть,
Чем в число блюдолизов презренных попасть.
Лучше кости глодать, чем прельститься сластями
За столом у мерзавцев, имеющих власть!
неожиданно громко, отчеканивая каждое слово, словно серебряный дихрем, ответил старик.
Восхищённый гул пронёсся над площадью, и Селим ибн Гарун аль-Рашид с каменным лицом опустился на трон.
- Правоверные мусульмане! Вы сами видите закостенелое упрямство этого седобородого безумца. Наш добросердечный эмир сам предлагал ему прощение, - но он отверг его милости. Пусть же ятаган палача станет последним укором тому, кто выпустил на наши улицы бесстыжего шайтана, именуемого Багдадским вором! Пусть...
- Довольно! - Густой, благородный бас прервал суетливую речь казия. В первых рядах царедворцев встала могучая фигура девушки в чадре и подвенечном платье. Она подошла к палачу, еле слышно бросив ему пару слов сквозь зубы. Мужчина ахнул, отбросил ятаган и поспешно ретировался, прикрывая обеими руками то, что так старательно прячут футболисты во время штрафных ударов. А девушка, не обращая внимания ни на кого, легко подняла старого Хайяма, ласково прижимая к своей необъятной груди. Стоптанные пятки несчастного бултыхались в воздухе...
- Что происходит? - искренне удивился правитель.
- Багдадский вор - Лев Оболенский не умер! - громогласно оповестила "невеста из Самарканда", поставив старика на место. - Он жив! Отпустите дедушку, и я покажу вам Багдадского вора.
Селим ибн Гарун аль-Рашид сделал нервный жест левой рукой, что было оценено как согласие на сделку. В ту же минуту к его ногам полетела чадра, фальшивые косы, красное платье и пышные шаровары. По эффекту разорвавшейся бомбы этот стриптиз превзошёл все "укусы пчелы", вместе взятые.
- Будем знакомы, я - Лев Оболенский!
* * *
Смех - это не оружие.
Это - обезоруживание.
Практика пацифистов.
После утреннего обхода главврач чуть не уволил двух молоденьких медсестер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
Здесь стоит сделать короткий перерыв ради описания выражений лиц присутствующих. Должен признать, что всё многообразие чисто человеческих эмоций разом проявилось в исключительной полноте и первородной яркости. Народ вытянул шеи и разинул рты - оказывается, ловкий Багдадский вор был внуком знаменитого поэта! Эмир вытаращил глаза, до боли в пальцах впиваясь в подлокотники трона, - ему совсем не хотелось, чтобы на площади, прилюдно, вспоминали о том, как этот молодец украл рыженькую танцовщицу Ириду! Благородный господин Шехмет молил небеса, взявшие Льва Оболенского, чтобы те его ни за что не возвращали! А сам Багдадский вор шумно рыдал на плече у Ходжи Насреддина, вытирая мокрый нос его же фальшивой бородой, потому что "таких хороших слов он от дедушки с детства не слышал"...
- Да, мой бедный внук был вором... это я сделал его таким. Ибо если у народа нет своего героя, то и неуловимый солнечный зайчик может разить его врага страшнее удара молнии! Мой мальчик был высоким, сильным, голубоглазым, его нельзя было не заметить в толпе. Быть может, он жил грехом, но у него было большое сердце... Скажите, правоверные, разве он хоть кого-нибудь довёл до нищеты? Разве украл последнюю лепёшку у бедной вдовы? Разве он обидел ребёнка? Разве не раздавал всё ворованное простым людям?
- Воистину так... - прошелестело над базарной площадью, а эмир посмотрел на начальника городской стражи таким взглядом, что тот начал икать.
- Багдадский вор клеймил жадность, глупость и чванство. Он был для вас звуком праздничного бубна, потаённым смехом в ночи, глотком свободы в тисках безжалостного закона. Закона - единого для всех, а потому карающего без разбора... Стражи сказали, что мой внук уже... на небесах... Зачем мне жить? Пусть и моя стариковская голова падёт к неумолимым стопам Закона, разучившегося смеяться.
- О чём ты говоришь, вздорный старик?! - рискнул вставить своё слово казий. - Закон - праведен и дан нам Всевышним для укрепления души и смирения страстей. Тот, кто нарушает законы, идёт против воли Аллаха!
- Ты прав, о почтеннейший... - печально подтвердил Хайям. - Мудрость предпочтительнее беззаботного смеха. Я низко склоняюсь перед каждым мудрецом, учащим в своих книгах юношей правде жизни. Пища для ума, как и пища для тела, должна быть и правильной, и полезной. Мой внук был насмешкой над вашими мудрыми речами... и это плохо! Но что будет с человеком, если его поить только молоком и мёдом? Они очень полезны. Но иногда... редко... всего один глоток ароматного вина способен принести в сердце несказанную радость! Багдадский вор был тем, что заставляло народ улыбаться и... верить.
- Он был вором!
- Увы... но у него была добрая душа, и его забрала на небеса сияющая колесница святого Хызра!
- Уж не думаешь ли ты, старик, что от этого мы сочтём его праведником?! наигранно расхохотался казий. Его смех прозвучал как-то особенно одиноко, напоминая скорее кряканье полузадушенной утки. - Господин Шехмет, лично присутствовавший при этом, убеждён, что злодея забрали, дабы избавить от него землю Востока и бросить великого грешника пред грозные очи всесильного Аллаха!
- Что ж, тогда и мне пора отправляться вслед за ним, - покорно кивнул поэт, опускаясь на колени перед палачом.
- Но почему ты не хочешь просить о помиловании? - неожиданно поднялся эмир. - Разве твоя жизнь и твоя смерть не в моей воле?!
- О нет, великий эмир, всё в руках Аллаха... Когда-то давно он дал мне эту жизнь в долг и сегодня лишь заберёт обратно. Кто я такой, чтобы судить деяния Всевышнего?
- Ответ, достойный мудреца... Но не уподобляйся торопливому юноше - я мог бы не только пощадить твою жизнь, но и наградить тебя!
Лучше впасть в нищету, голодать или красть,
Чем в число блюдолизов презренных попасть.
Лучше кости глодать, чем прельститься сластями
За столом у мерзавцев, имеющих власть!
неожиданно громко, отчеканивая каждое слово, словно серебряный дихрем, ответил старик.
Восхищённый гул пронёсся над площадью, и Селим ибн Гарун аль-Рашид с каменным лицом опустился на трон.
- Правоверные мусульмане! Вы сами видите закостенелое упрямство этого седобородого безумца. Наш добросердечный эмир сам предлагал ему прощение, - но он отверг его милости. Пусть же ятаган палача станет последним укором тому, кто выпустил на наши улицы бесстыжего шайтана, именуемого Багдадским вором! Пусть...
- Довольно! - Густой, благородный бас прервал суетливую речь казия. В первых рядах царедворцев встала могучая фигура девушки в чадре и подвенечном платье. Она подошла к палачу, еле слышно бросив ему пару слов сквозь зубы. Мужчина ахнул, отбросил ятаган и поспешно ретировался, прикрывая обеими руками то, что так старательно прячут футболисты во время штрафных ударов. А девушка, не обращая внимания ни на кого, легко подняла старого Хайяма, ласково прижимая к своей необъятной груди. Стоптанные пятки несчастного бултыхались в воздухе...
- Что происходит? - искренне удивился правитель.
- Багдадский вор - Лев Оболенский не умер! - громогласно оповестила "невеста из Самарканда", поставив старика на место. - Он жив! Отпустите дедушку, и я покажу вам Багдадского вора.
Селим ибн Гарун аль-Рашид сделал нервный жест левой рукой, что было оценено как согласие на сделку. В ту же минуту к его ногам полетела чадра, фальшивые косы, красное платье и пышные шаровары. По эффекту разорвавшейся бомбы этот стриптиз превзошёл все "укусы пчелы", вместе взятые.
- Будем знакомы, я - Лев Оболенский!
* * *
Смех - это не оружие.
Это - обезоруживание.
Практика пацифистов.
После утреннего обхода главврач чуть не уволил двух молоденьких медсестер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119