- завопил он, падая на колени и пытаясь на ходу поцеловать край халата Оболенского.
- Да простит тебя Господь, как я прощаю, - царственно задержался кудрявый аферист. - Ибо сказано в Писании; "Прощай обидчикам своим и тебе простится на небесах". Я уже почти возлюбил тебя, сын мой!
- Какой сын? - оторопел Ходжа.,
- Ну, не сын, брат... - поправился Лев, улыбчиво пояснив для старшего стражника: - Ведь все мы братья во Христе.
- Что?! - побагровел тот. - Так этот неверный баран тебе ещё и брат по вере?
- Почему же только по вере... Вообще-то у нас, реальных братанов, целая система конкретных взаимоотношений. Всё по уму и по понятиям: я ворую, он продаёт. Укрыватель и соучастник...
- Не-е-е-ет!!! - взвыл почти обезумевший домул-ло, но Оболенский спокойно предложил:
- Не верите? Идите в дом и посмотрите...
В скромный домик Насреддина вломились все, включая наиболее любопытных соседей. Бедный хозяин наконец-то на самом деле потерял сознание - по стенам висели дорогие ковры, по углам валялась парча и шёлк, на полу сгрудилась серебряная чеканная посуда, а на самом видном месте стоял большущий раскрытый мешок дорогого пакистанского опиума. С таким поличным стражники не брали ещё никого...
* * *
На чужую кучу неча глаз пучить.
Это о жадности, честное слово.
Сам Оболенский уверял меня, что никакого особенного стресса не испытывал. Не сейчас, а вообще... Тьфу, ну, я имею в виду не когда им обоим вязали руки, намереваясь вести в зиндан, а вообще - в связи с неожиданным перемещением на средневековый, сказочный Восток. Так вот, стресса никакого! Нормальные люди кричат, бьются в истерике, рвутся домой, к маме, - словом, ведут себя как все реальные (невымышленные) перемешенцы во времени. Это только у плохих писателей-фантастов героя перебрасывают черт-те куда, а у него даже нос не почешется. Можно подумать, ему в собственном мире терять было нечего... А как же дом, друзья, учёба, работа, семья и родственники? Им-то каково, когда их сослуживец, друг или законный муж исчезает неизвестно куда?! Тут такое поле для классических мексиканских трагедий, что уже не до фэнтези... Нет, дорогие мои, нормальный человек от перемещения всегда испытывает стресс и страдает всегда - это я вам заявляю вполне авторитетно. Но Лев явление уникальное... Никакого страха, никакой паники, никакой истерики с выжиманием слез и битьём себя коленом в грудь - ни-че-го! Ну, разве что огромное любопытство... Он с наслаждением впитывал в себя саму атмосферу нового и забытого (как ему казалось) мира, искренне считая волшебный Восток своей единственной родиной. Незнакомым словечкам, периодически у него выскальзывающим, мой друг значения не придавал. Он и смысл-то их помнил весьма приблизительно, изо всех сил убеждая самого себя в том, что он непременно должен завоевать законное "место под солнцем". Или, вернее, отвоевать его назад, ибо его род - род Багдадских воров Оболенских - наверняка заслуживал большего, чем тюрьма и плаха...
- Ходжа? Ну, улыбнись, перепетуля, к тебе обращаюсь...
- Чего тебе надо, о погубитель?
- Знаешь, зачем я всё это сделал?
- Чтобы тебе не было скучно сидеть в кандалах в одиночку... Любому шайтану ясно, что вдвоём веселее кормить вшей в эмирском зиндане. Можно даже поспорить, кто из нас больше придётся по вкусу...
- У тебя чёрный юмор, будь оптимистом!
- Не знаю, что ты называешь этим словом, но оно наверняка вредно для печени...
- Всё, не смеши меня больше, а то я забуду, с чего начал. Сейчас стражники малость придут в себя и потащат нас к вашему местному прокурору. А там, как мне помнится, обитается некий злой дядя по кличке Шехмет. Так вот, поверь мне, он себя судебным разбирательством утруждать не будет - повесит нас обоих за милую душу, и всё!
- Да, господин Шехмет - человек горячего нрава... Но вешать никого не станет, он нас обезглавит или четвертует. Говорят, ему нравится запах крови...
- А-а... вот тут-то мы, кажется, начинаем понимать друг друга. Подхожу к сути: если ты настоящий Ходжа Насреддин, то избавь нас обоих от столь дебильной смерти! На всякий случай намекаю - лично меня эти смешные узелки на запястьях не удержат.
- Ты - наглый, лукавый, коварный, хитроумный, бессовестный отпрыск великого змия-искусителя, обладающий в придачу ко всем перечисленным порокам упрямством лопоухого осла!
- Не трогай Рабиновича! Он мой напарник...
- Нет, это мой осёл! Мой, мой, мой...
- Должен ли я понимать это как твоё безоговорочное согласие?!
Ответить Насреддин не успел, так как именно в эту минуту стражники наконец-то определились с примерным планом действий. Один молодой напарник оставался охранять "место преступного сговора" (то есть маленький однокомнатный домик, набитый украденным добром). Старший бородач и второй юноша должны были отконвоировать "злодеев" в зиндан, где их, возможно, пожелает увидеть тот самый грозный начальник, чей суд скоротечен и страшно справедлив. "Страшно" - здесь ключевое слово, а "зиндан" - специальная яма с узкой горловиной, куда задержанных ослушников опускают на веревке. Классических тюрем, как в цивилизованной Европе, в древнем Багдаде не практиковалось.
По счастью, более опытный стражник повёл их в зиндан окольной дорогой. Она, конечно, была более длинной, но зато на пустынных старых улочках исключалось столкновение с другими стражниками, которые могли бы присоединиться к конвою и, соответственно, потребовать свою часть награды (хотя, по правде говоря, у бородача уже лежали за пазухой два серебряных блюда, а под шитом через руку был переброшен изрядный кусок шёлка...). Позабытый ослик осторожно цокал копытцами сзади.
Как только любопытные слегка отстали, окончательно разнюнившийся Ходжа Насреддин ударился в скорбный плач:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119