– Изобразительное искусство и мебель. Похоже, Адам что-то нашел и очень хочет выставить это на аукцион.
– Очень жаль. Ему просто придется обратиться куда-нибудь в другое место.
– Ты не можешь так поступить, Гэбриэл, это расстроит твоего отца, – возразил Уэйн.
– Не расстроит, если никто ему не скажет, – угрожающим тоном сказала она.
– Мы-то не скажем, – пробормотал Эдди. – А вот Адам может и сказать.
– Он не знает, в какой папа больнице, – напомнила она.
Уэйн пожал плечами.
– Достаточно позвонить в справочную центральной больницы Пеннингтона.
Когда Гэбриэл приехала в больницу, она с облегчением увидела, что Гарри Бретт чувствовал себя намного лучше. В глазах у него снова появился тот знакомый блеск, отсутствие которого после инфаркта очень тревожило ее.
– Здравствуй, любовь моя, ты сегодня выглядишь восхитительно, – сказал он, с нежностью глядя на нее.
– Готова поспорить, что ты говоришь это всем девушкам, – шутливо ответила Гэбриэл, кладя несколько журналов на его тумбочку. – Сегодня я особенно постаралась, чтобы обольстить мистера Остина. – Она улыбнулась пожилому, болезненного вида мужчине, занимавшему соседнюю кровать, и получила в ответ такую восторженную улыбку, что Гарри тихонько хихикнул.
– Не забывай, что мы больные, милая. От одного твоего вида у моего друга может подскочить давление.
Гэбриэл засмеялась. Ее непослушные волосы отросли после лондонской стрижки, и понадобилось немало времени и терпения, чтобы заставить их ровно свисать на рубашку василькового цвета, которую она надела с белыми брюками.
– На улице так жарко, что я чуть было не влезла в шорты, но побоялась рассердить старшую медсестру. – Она поцеловала отца в щеку. – Как ты?
– Мне лучше, – заверил ее отец. – По словам консультанта, я смогу вернуться домой через несколько дней, если буду играть по правилам.
Гэбриэл с облегчением вздохнула.
– Это замечательная новость, папа. – Она пододвинула стул и села, собираясь с духом для разговора. – Кто-нибудь звонил, справлялся о тебе?
– Если ты имеешь в виду свою мать, то нет, она не звонила. – Он махнул рукой на букет цветов в воде. – Но прислала вот это. И открытку с пожеланием выздоровления.
– Вообще никто не звонил?
– Никто. – Он нахмурился. – А что случилось, родная? Что-то тебя беспокоит?
Гэбриэл поколебалась, но потом, нахмурившись, сказала:
– Не хотела говорить тебе, чтобы не расстраивать, но лучше уж признаюсь. Сегодня заезжал Адам Дайзарг.
Обманчиво сонные глаза Гарри, серо-голубые, как и у дочери, загорелись.
– Он опять что-то нашел?
– Вероятно, да.
– Что значит «вероятно»?
– Мы не дошли до выяснения подробностей. Я сказала ему, что перегружена работой, и отослала его.
– Гэбриэл! – Гарри Бретт гневно посмотрел на нее. – Какая муха тебя укусила? Дайзарты – наши старинные друзья. Адам – один из лучших моих клиентов с той поры, как стал заниматься произведениями изобразительного искусства.
– У нас масса текущей работы, папа. Кроме того, я не считала, что должна все бросить только потому, что Адам Дайзарт щелкнул пальцами.
Ее отец сделал над собой усилие, чтобы остаться спокойным.
– Насколько я помню, все наши текущие заказы поступили от частных владельцев и не имеют жесткого срока исполнения. А у Адама скоро аукцион. Если он хочет что-то отреставрировать, чтобы успеть выставить это на аукцион, то мы это сделаем.
Она сжала губы.
– Говоря «мы», ты имеешь в виду меня. Я удивлена, что ты вообще доверяешь мне работать над чем бы то ни было для своего драгоценного Адама!
– Втяни-ка коготки. – Отец смущенно посмотрел на нее и вздохнул. – Вообще-то я думал, что это будет нашей с Адамом тайной, но при сложившихся обстоятельствах лучше, если ты тоже будешь знать.
– Что знать? – насторожилась Гэбриэл.
Гарри посмотрел в сторону.
– Пару лет назад у меня случилась полоса невезения. Я как раз нанял дополнительный персонал, подкупил оборудования, оснастил хранилище в подвале и так далее. И тут ураганом повредило крышу. Наш дом занесен в реестр, необходимый ремонт стоил дорого, а свой кредит я превысил до предела и поэтому решил продать через Дайзарта кое-что из мебели Лотти.
Гэбриэл ошеломленно смотрела на него.
– Почему ты не сказал мне?
– Не хотел тебя тревожить. – Гарри пожал плечами. – Когда Адам спросил, зачем мне нужно продавать фамильное достояние, я ему рассказал о своих проблемах. И он тут же вручил мне необходимую сумму.
– Вот так просто дал, и все?
– Нет, – с достоинством ответил отец, – он дал мне взаймы. И кстати, я уже вернул весь долг. Я хочу, чтобы ты отреставрировала картину для Адама. Прошу тебя, Гэбриэл. Свяжись с ним, когда приедешь домой. И извинись за свое поведение.
– Хорошо, хорошо, папа, я все сделаю, – быстро сказала она, – ты только не расстраивайся.
Он с явным облегчением откинулся на подушки.
– Вот и умница.
– Он, может, теперь и не захочет, чтобы я делала работу для него.
– Захочет.
Гэбриэл ехала домой, настраивая себя на миролюбивый лад, чтобы как можно лучше выполнить данное отцу обещание извиниться перед Адамом Дайзартом.
Ее неприязнь к Адаму началась с того времени, когда она была подростком со скобками на зубах и проблемой лишнего веса, а он – долговязым и тощим пареньком, которого ее отец как-то пригласил погостить у них во время школьных каникул. Адам Дайзарт не скрывал своего желания немедленно удрать, едва он увидел ее. Теперь, спустя семнадцать лет, Гэбриэл больше не страдала от лишнего веса, ее зубы могли бы украсить рекламу зубной пасты, и она обрела уверенность в собственной привлекательности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42