Неужели ты не знаешь никого, кто живет поближе?
– Знаю, конечно, но обычно это сестры моих друзей или подруги моих сестер. Так сказать, мое личное персональное логово. Кроме Кейт, которая там часто занималась, пока я учился в университете, и того Рождества, когда Лео неожиданно родила своего сына на моей большой медной кровати, единственный человек, который спит в Стейблз, – это я сам. И обедать и ужинать я туда тоже никого не приглашаю.
А меня он тогда пригласил, вдруг подумала она.
– Вот именно, – прочитал ее мысли Адам. – Так что если случайно тебе захочется поспать на моей медной кровати, Гэбриэл Бретт, то тебя там ждет самый теплый прием. В любое время.
– Буду иметь это в виду, – пообещала она легким тоном.
– На этой радостной ноте я и распрощаюсь, – сказал Адам и встал. – А то ты не отдохнешь и завтра не сможешь сосредоточиться на работе, за которую я плачу бешеные деньги.
– Может быть, я и дороговата, – воинственно произнесла Гэбриэл, – зато уж очень хороша.
Расхохотавшись, Адам поднял ее на ноги и крепко поцеловал.
– Ты – самая лучшая. А теперь дай-ка мне тот ключ.
Гэбриэл поискала в старом письменном столе у окна и нашла запасной ключ под ящичками для писем.
Убедившись, что запасной ключ подходит к большому железному замку в двери, Адам повернулся к Гэбриэл. На этот раз она сама подошла ближе и подставила лицо, а Адам обнял ее и поцеловал.
– Адам? – прошептала она, и последовавшее за этим продолжение поцелуя стало таким пылким, что она невольно выгнулась, когда он с силой привлек ее к себе.
– Так нечестно, – хрипло сказал он.
– Мы увидимся завтра?
– Я обещал твоему отцу присматривать за тобой, – напомнил ей он, поцеловал ее в обе щеки и открыл дверь. – Запри за мной.
Гэбриэл лихо отсалютовала.
– Есть, сэр.
В течение беспокойной ночи Гэбриэл думала о том, что Адам, вероятно, ждал какой-то реакции на свое неожиданное признание. Но какой именно? Она ужасно хотела, чтобы его ухаживание пришло к своему естественному завершению. Однако значило ли это, что она влюблена в него? Его общество стало нравиться ей в такой степени, что она очень скучала без него и была просто счастлива работать как проклятая, реставрируя его картину. Проблема состояла ВТОМ, что отсутствовал эталон, которым она могла бы измерить свои чувства. Поскольку Гэбриэл никогда не была влюблена, ей трудно было судить о том, были ли ее ответные чувства чем-то большим, нежели естественной реакцией на очень привлекательного мужчину.
На следующий день ей удалось пообщаться с Адамом только по телефону. Время летело быстро, пока Гэбриэл трудилась над картиной. Уэйн и Эдди с радостью поработали лишний час, но все равно вечер тянулся нескончаемо после того, как «харлей-дэвидсон» с ревом унесся по дороге и в «Хэйуордз-Фарм» воцарилась глубокая тишина. Гэбриэл хотела съездить в Пеннингтон в кино, но перспектива возвращаться одной в мрачный старый дом пугала ее. Гэбриэл оказалась совершенно не подготовленной к охватившему ее разочарованию, когда Адам не сделал попытки монополизировать ее свободное время. Такова была награда за то, что она не ответила на сказанные им слова любви. Если он действительно впервые говорил их женщине, то они заслуживали более теплого приема. За неимением других занятий Гэбриэл долго разговаривала по телефону с родителями и кое с кем из своих лондонских друзей. Адам позвонил в начале одиннадцатого.
– Ну, наконец, – сказал он, когда она ответила. – С кем это ты весь вечер разговаривала?
Гэбриэл объяснила.
– А как поживает моя красавица?
Прилив радости мгновенно сменился отливом, когда она поняла, что он имеет в виду Генриетту.
– Выглядит симпатично. Завтра начну покрывать лаком…
– Завтра суббота. Я обещал Гарри позаботиться о том, чтобы в выходные ты отдыхала.
– У меня и в мыслях нет вынуждать тебя нарушить обещание, – сказала она, помолчав. – Ладно, беру выходной.
– 3aвтра я какое-то время буду занят на фирме, но, если ты приедешь в Пеннингтон, мы могли бы вместе поесть, а потом я показал бы тебе лоты, которые мы выставляем на аукцион. Или у тебя есть какие-то свои планы?
В планах Гэбриэл на субботу стояло нанести на портрет первый слой лака, потом поработать в паре со стиральной машиной и съездить в супермаркет, чтобы сделать запас продуктов на предстоящую неделю.
– Ничего такого, чего нельзя отменить, – сказала она, и ее настроение сразу засверкало всеми цветами радуги.
– Тогда приезжай на фирму к часу дня.
– Адам? Ты все еще на меня сердишься?
– Я не сержусь, Гэбриэл, – сказал он наконец после такого долгого молчания, что она подумала, не прервалась ли связь.
– Или обижен?
– Уж не хочешь ли ты поцеловать меня, чтобы обида прошла?
– Может быть.
– Я напомню тебе об этом, – пообещал Адам таким тоном, что у нее по телу поползли мурашки.
– Значит, до завтра.
– Проверь свои засовы и сигнализацию, пока разговариваешь со мной.
– Уже выполняю, сэр, – ответила она и отправилась к двери, одновременно продолжая разговор.
– Теперь запрись у себя в спальне.
– Не пойдет. Я собираюсь сделать сэндвич и немного посмотреть телевизор и только потом пойду спать.
– Позвони мне, когда уже будешь в постели.
На следующий день утро было прохладным и облачным, но Гэбриэл проснулась с ощущением тепла от предвкушения праздника. После завтрака она побаловала себя тем, что долго читала, лежа в ванне, а потом не торопясь занималась волосами.
Она надела джинсы и приталенную белую рубашку, взяла бледно-розовый жакет, проверила всю сигнализацию, забросила в машину желтый плащ на случай и отправилась в Пеннингтон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42