Его тащили на плечах капитан Зотов и Олег Зайчиков.
— В воздухозаборник полез, — пояснил ухмыляющийся Зайчиков, — откуда дым валит, откуда дым валит... — передразнил он старшего помощника.
— Позже разберемся! — рявкнул капитан. — Где доктор?
Михаила Соломоновича не было. Бедняга Химель, на свое несчастье, отлучился из родного третьего отсека. Теперь, наверное, они его больше не увидят...
— Никто больше не отзывается, — выдохнул капитан, — половины экипажа как не бывало. И главное, непонятно, что случилось? Как такое могло произойти? Такое чувство, что в нас попали торпедой. Только никакой торпеды на радарах и в помине не было...
— Ну мы отчаливаем наконец? — проскулил со своего кресла Сумароков.
— Да подожди ты! — прикрикнул на него Жданов. — Может, ещё кто заплутал? Да и вообще, капитан, не разумнее ли нам остаться в корабле? Челнок хорошо защищен переборками отсека. А в открытом космосе всякое может случиться...
— Взорвется планетарный двигатель — и всем крышка! — взвизгнул Сумароков. Эта мысль пришла к нему только что и перепугала до того, что он едва не обмочился.
— С чего ему взрываться? — хрипя поинтересовался Кияшов.
— Может взорваться, — тихо проговорил капитан. — И страшно, и горько, а надо отойти от «Семаргла». Хотя бы на пару километров. Если в ближайший час ничего не произойдет, вернемся.
— Да тут за это время все выгорит! — вмешался Яловега.
— Если не сработает система тушения пожара! — спокойно заметил Зотов.
— Отходим, — согласился Жданов, как хороший «пилот» он предпочитал в любой ситуации придерживаться той же точки зрения, что и капитан. — Я блокирую дверь челнока. Отдайте приказ на открытие люка.
Капитан уже собирался произнести в микрофон ключевую фразу для бортового компьютера, блокирующего вход в отсек и открывающего огромный люк для выхода в открытый космос, но Инна Лазуренко вдруг отчаянно закричала:
— Постойте!
По металлическому настилу, спотыкаясь и размахивая руками, бежал доктор Химель. Он что-то кричал, но, естественно, криков слышно не было.
— Впустите его, — приказал капитан.
— Из-за него мы тут все издохнем! — скривился Яловега. — Вот же...
Жданову пришлось потратить пару минут, чтобы разблокировать люк челнока и впустить Химеля. Открыть люк было куда сложнее, чем закрыть. Все же челнок выполнял функции спасательного средства. Химель пережил не лучшие минуты в своей жизни — все то время, пока люк был закрыт, он подергивался перед громадой спускаемого аппарата, махал руками и что-то кричал. В отсек пробирался дым, доктор задыхался и кашлял. Впустят его, или его не заметили, и задержка старта челнока просто вызвана техническими причинами, оставалось для доктора тайной до самого последнего момента.
Наконец дверь открылась, и Химель с неожиданной для него прытью юркнул внутрь, не говоря никому ни слова, причем сразу преодолел все пространство грузового трюма и забился в дальний угол, прижав к груди черный чемоданчик с ценными медицинскими препаратами.
— Теперь трогаемся, — вздохнув, вымолвил Зотов.
— Кондратенко так и не пришел, — выдавил Пирогов.
— Конечно, не пришел, — отозвался Яловега, — его отсек был блокирован, куда он в таком дыму без самоспасателя? Тут бы и техноскунс задохнулся.
Техноскунс — специальная машина, приспособленная для работы в атмосфере высоких температур и загазованности, сама она при сжигании топлива выделяла в воздух столько дурно пахнущих элементов, что создателям не пришлось слишком долго размышлять над названием.
Зашипел вырвавшийся в открытый космос воздух. Вздрогнула махина челнока, покидающего девятый отсек «Семаргла». Спасательный корабль развернулся и плавно лег на курс. В кабине и грузовом трюме резко упала сила тяжести. Генератор челнока работал куда с меньшей мощностью, нежели генератор поля тяготения «Семаргла». Теперь можно было легко допрыгнуть до высокого потолка. И повиснуть на потолочных балках, почти не прилагая усилий. Несколько рудознатцев, часто пользующихся челноком, именно так и поступили. Висеть под потолком было немного тяжелее, чем просто стоять, но зато не так тесно.
— Куда мы сейчас? — ударяя себя в грудь пудовым кулаком, спросил Кияшов — он никак не мог откашляться.
— Выйдем на стационарную орбиту Заповедника, отличную от орбиты «Семаргла», — ответил капитан. Название, которое дал планете Антон, уже успело прижиться. — И будем следить за кораблем. Издалека.
— Подальше от корабля? — удивился Кияшов. — Не понимаю зачем! Мне кажется, целесообразнее...
— Целесообразнее было бы для вас, Евграф Кондратьевич, немного расслабиться. Присядьте там, у стены, и отдыхайте. Если понадобитесь, я вам сообщу.
Кияшов покраснел, как вареный рак, которые ловятся в Москва-реке возле теплоцентралей, сжал кулаки, но возражать капитану не стал.
— Инна, подойдите сюда. — Зотов поманил девушку пальцем, та приблизилась. — Есть о чем поговорить, — сообщил капитан, — пойдемте в хвост, там, кажется, не такая толкучка. Здесь очень душно.
Кое-кто из команды засмеялся. Зотов смерил весельчаков сердитым взглядом и, ведя под руку Инну, чтобы девушка с непривычки не взлетела под потолок (зрелище обрадовало бы всех присутствующих, а допустить этого было никак нельзя), отошел в относительно свободный, темный угол...
Жданов и Сумароков между тем отводили челнок от «Семаргла».
— Приглуши-ка правую дюзу, Коля, — дал указание первый пилот. — Развернемся порезче, тянуться некогда. Может, и вправду бабахнуть.
Сумароков провел рукой по сенсорной панели, и челнок закружило вокруг оси. Люди, висящие под потолком, закачались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20