– Ты знаешь, кто такой Энтони Грациано?
Мэтт нахмурил лоб, пытаясь вспомнить это имя.
– Он криминальный босс, которого все зовут сумасшедшим Тони, правильно? Несколько лет назад из-за него разразился большой скандал из-за того, что он перешел от рэкета и вымогательства к открытому обману своих сообщников.
– Совершенно верно.
– Но какое отношение он имеет к Джоуи Манкусо?
– Его старик отвечал за убийство Манкусо. Лу Грациано был одним из стрелков Майка Райли.
Мэтт повернулся и снова посмотрел на Лили, поглощенную чтением.
– Лу Грациано испортил всю работу, так как ему не удалось вернуть деньги, и Райли пришел от этого в бешенство. Спустя пару недель он убил Грациано, – добавила Моника.
– Это уже что-то, – подытожил Мэтт. – У Грациано есть семья? Жена, сыновья, друзья? Или кто-то еще, кто может быть заинтересован?
– Постараюсь разузнать, но ничего не обещаю. У Тони жена, три взрослые дочери и куча внучат. Насколько нам известно, никто из его семьи не вовлечен в бизнес, хотя у него есть парочка кузенов с сомнительной репутацией. Тони было семь лет, когда убили его отца, а его мать-алкоголичка покончила жизнь самоубийством два года спустя. Он нашел ее в спальне с размозженной головой.
– Это может послужить объяснением, почему его прозвали сумасшедшим Тони. – Мэтт переложил трубку к другому уху. – Ему, должно быть… лет семьдесят?
– И он все еще крепкий. Тони – грязный старый подонок, но по-прежнему наслаждается жизнью. Я знаю, что сведений недостаточно, но сделала все, что могла.
– Вполне достаточно, спасибо.
– И еще одно хочу тебе сказать, прежде чем ты повесишь трубку. – Мэтт услышал на другом конце линии тяжелый вздох. – Если ты попадешь в беду или хотя бы заподозришь что-то неладное, обратись в местную полицию.
– Ты только что говорила мне держаться подальше от местных копов.
– Если те, от кого ты прячешься, нападут на след и найдут тебя, тебе лучше сидеть в тюрьме. И я действительно не хочу, чтобы ты застрелил кого-нибудь. У тебя будет меньше неприятностей. Ты ведь знаешь, какой шум поднимают газеты, когда полицейские стреляют в плохих парней. Договорились?
– Конечно, – с готовностью ответил Мэтт.
Снова послышался вздох в трубке.
– По крайней мере пообещай, что позвонишь мне, – тоном заботливой мамаши приказала Моника. – Я могу кое с кем здесь поговорить и попытаюсь объяснить все как полицейский полицейскому.
Мэтт ничего не мог пообещать и поэтому промолчал.
– Ты ведь знаешь, что всегда можешь вернуться, – продолжала Моника. – Позволь полиции позаботиться о тебе.
– Этого я не могу сделать, Моника.
– Мэтт, я понимаю, почему ты не доверяешь полиции, но мы сможем обеспечить ей безопасность. Возможно, с нами ей будет безопаснее, чем с тобой, если ты делаешь то, о чем я думаю. Я не собираюсь спорить с тобой и надеюсь, что ты поступаешь правильно. Не разочаровывай меня на этот раз.
– Я делаю все правильно. Я защищаю свою клиентку.
– Несмотря ни на что? – усталым голосом спросила Моника.
– Несмотря ни на что, – подтвердил Мэтт и поспешил сменить тему разговора, пока они не начали ссориться: – Как дела у Дала и Мэнни?
– Мне бы очень хотелось сообщить тебе хорошие новости о Дале, но он в том же состоянии. Врачи продолжают бороться за жизнь. Мэнни перенес операцию и чувствует себя хорошо. Он спрашивал о тебе. Я сказала, что у тебя все хорошо. Он приходил навестить Дала и, как мне кажется, был потрясен.
– Когда ты снова увидишь Мэнни, скажи ему, чтобы держался. И попроси его передать Джоди, что я… сожалею.
«Сожалею» – слабое утешение, но Мэтт не мог сказать ничего другого в сложившейся обстановке, решив про себя, что, если ему представится такая возможность, он убьет ублюдка, который стрелял в Дала и Мэнни.
Такого сказать копу он не мог.
– Передам, – ответила Моника. – Мне пора. Через час у меня вскрытие трупа, а позже заседание в суде. Увидимся завтра в три. Смотри не опаздывай.
Повесив трубку, Мэтт не спеша вернулся к машине. Отложив журнал, Лили пристально посмотрела ему в лицо, стараясь угадать, какие у него новости – хорошие или плохие. Она все еще немного сердилась на Мэтта и всю дорогу была холодна с ним.
Ему было трудно сосредоточиться на подстерегавшей их опасности, когда она так злилась. И на то были свои причины.
Лили была совершенно не похожа на бывших любовниц Мэтта: она отдавала ему всю себя, но и требовала того же взамен. Она в этом нуждалась. Черт, она этого заслуживала, но Мэтт не был уверен, что может кому-то доверять или любить женщину так безоглядно.
«Нет ничего такого, чего бы ты не смог сделать, если захочешь».
Эти слова сказала ему Лили утром и ушла в ванную, он еще долго оставался на кухне, размышляя над ними.
Будучи ребенком, Мэтт очень хотел, чтобы кто-то поверил в него. Тогда он в этом так нуждался и иногда, глядя на себя в зеркало, видел там мальчика с сердитыми глазами и в рваной одежде. Но он уже давно не был тем мальчиком.
А может быть, был.
– Ну? – спросила Лили, когда Мэтт сел в машину, избегая ее взгляда. – Моника располагает какой-нибудь информацией?
– Не больше того, что я ожидал, если учесть, что прошло семьдесят лет. – Мэтт включил зажигание. – Моника согласилась передать мне копии материалов, которыми располагает. Мы встретимся с ней в Антиго.
– Почему бы тебе просто не припереть к стене Уиллиса Конроя и не спросить у него про туфли? По-моему, это проще, не говоря уж о том, что быстрее?
– Потому что я не доверяю ему. Может, в этом нет ничего особенного, но каждый раз, когда я его вижу, он смотрит новости. С трудом верится, что он не знает о нападении на тебя и о том, кто хочет завладеть этими туфлями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93