Все одобрительно зашумели, когда Делакорт, тщательно подбирая слова, рассказал то, что узнал о ходе полицейского расследования. Сесилия молчала. На сэра Джеймса эта история произвела, пожалуй, сильное впечатление. Тем не менее, полковник Лодервуд, хоть и был почти слепым, в течение всего вечера подозрительно косился на Делакорта.
Делакорт решил не обращать на него внимания. Разговор перешел в область политики. Разгорелись споры, но Дэвид постоянно возвращался мыслями к убитой девушке и ее пропавшей подруге. Были ли эти два события как-то связаны между собой? Или у него попросту разыгралось воображение? И как помочь сестре убитой? Как ни странно, он чувствовал ответственность за произошедшую трагедию.
Одеваясь к ужину, Дэвид долго беседовал об этом происшествии с Кемблом. У камердинера возникло множество вопросов, каждый из которых Делакорт намеревался обсудить с де Роханом. К удивлению Дэвида, Кембл оказался неплохим знатоком человеческой натуры — причем самых темных ее сторон.
Делакорт припомнил основные факты из письма де Рохана. Инспектор подтвердил, что у Мэри, в самом деле, был незаконный ребенок, ныне покойный. Отец ребенка неизвестен. Китти ОТэвин настоятельно заявляла, что у ее сестры не было ни драгоценностей, ни дорогой одежды, ни денег. Таким образом, грабеж исключался. Расспросы хозяйки публичного дома, в котором раньше работала Мэри, тоже ничего не дали следствию.
В тот вечер Мэри ушла из детского приюта в восемь часов, как делала каждую неделю уже целый год. Заключение врача гласило, что Мэри не пыталась сопротивляться убийце и не была изнасилована, но Дэвид не стал упоминать такие подробности при дамах.
Но ведь Сесилия в конце концов обязательно спросит об этом. При этой мысли Делакорт пришел в замешательство. Вряд ли у него найдутся силы ей ответить. Сегодня утром, когда он увидел ее сидящей в кресле, все перевернулось в его душе. Гораздо удобнее было считать ее бессердечной ханжой.
Он опять поднял глаза. Сесилия о чем-то увлеченно беседовала с лордом Риджем. Он невольно залюбовался синими искорками, загоравшимися в ее глазах, и, не разбирая слов, заслушался мелодичным тембром ее голоса. Неожиданно сквозь шум прозвучал ответ Риджа. — О нет, леди Уолрафен, — весело пробасил он, — я вам не враг! Браните-ка лучше Делакорта. Вот кто истинный тори!
На мгновение Сесилия забыла о жарком споре с лордом. Дэвид, который всего несколько секунд назад сидел с закрытыми глазами, теперь смотрел на нее в упор, словно, вдруг проснувшись, узрел нечто удивительное. Его густые темные ресницы были широко распахнуты, а с лица исчезло обычное томное выражение. Сесилия увидела в его взгляде спокойное сочувствие и… что-то еще. Может быть, досаду? Или тщательно оберегаемую тайну?
Ей стало не по себе. Она вспомнила его поцелуй, и голова ее пошла кругом.
Боже милостивый, она совершенно терялась, когда он к ней прикасался, дразнил ее, говорил разные вещи, которые никак не могли быть правдой. И все-таки испытывала к нему почти непреодолимое желание. Наконец, к ее облегчению, густые ресницы Дэвида слегка опустились, и он опять стал прежним Делакортом.
Ее бросило в жар. О Господи, ведь ее собеседник ждет ответа, а она совершенно забылась от волнения!
Сесилия, поспешив отложить вилку, опустила дрожащую руку на колени.
— Сэр Ридж, — тихо произнесла она, стараясь говорить ровным тоном, — мы все отбросили наши идейные разногласия ради успешной работы миссии. Я спросила только, почему парламент не может сделать то же самое. Может быть, послать наших дам не только в благотворительные организации, но и в палату общин?
Леди Киртон засмеялась.
— Ох, Сесилия! Ваш покойный муж пришел бы в ужас, услышав от вас подобные речи. Сесилия покачала головой.
— Я все такая же лояльная тори — просто пытаюсь найти компромисс.
— Милое мое дитя, — проворчал Лодервуд, — с вашими взглядами вы очень похожи на Джайлза, а не на политику-тори!
Сидевший напротив полковника лорд Ридж взмахнул ножом для фруктов.
— А это не одно и то же, моя дорогая!
— Может быть, — легко согласилась Сесилия. — Но мне кажется, Пиль неплохо поработал в качестве секретаря внутренних дел. Джайлз говорит, что скоро он заставит новый комитет парламента провести реформу полиции, и тогда ваши политики-тори обеспечат безопасность простых женщин Ист-Энда.
— Реформа! — недовольно буркнул лорд Ридж. — Я уже возненавидел это слово. А Джайлзу следует последить за своей лояльностью!
Джайлз, призывая к вниманию, поднял палец.
— Боюсь, наш оптимизм относительно деятельности мистера Пиля оказался преждевременным, Сесилия. Опять заволновалась ирландская оппозиция, и скоро он будет занят проблемой национальной и религиозной дискриминации.
— Да, и это еще один вопрос, на который мы не должны тратить время, — заметил лорд Ридж.
Слуги начали уносить со стола пустые тарелки. Лодервуд, подтянувшись, отсалютовал Риджу своим бокалом с вином и выпил его до дна, а Сесилия пожалела, что посадила рядом двух столь непримиримых оппозиционеров.
— Мне кажется, нам стоит бороться против дискриминации силами католической церкви, — смело заявила она. — Я считаю, что ирландцы страдают из-за несовершенства нашей политической системы. Добрая четверть подопечных нашей миссии — ирландки. Вы только посмотрите, что случилось с Мэри ОТэвин!
— Право же, Сесилия, — осторожно вмешалась леди Киртон, — я не думаю, что Мэри убили из-за ее ирландского происхождения.
— Конечно, нет. — Сесилия поставила свой бокал на стол. — Ее убили потому, что она была бедной ирландкой и выросла в Сент-Джайлзе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104