– Хочу видеть глаза. И лицо. Ваша шляпа. Вуаль. Снимите.– Я не могу этого сделать, – прошептала она. – Зато могу показать вам кое-что другое, лорд Френсис. Скажите, вы хотели бы увидеть мою грудь?– Гру…дь? – Язык у него заплетался. Она приспустила платье на левом плече.– Да, часть ее. Взгляните сюда, лорд Френсис. На это. Сосредоточьтесь, дорогой. Видите это?Англичанин совершил роковую ошибку, наклонившись к ней.– Что… тат… татуировка? Чер… Черный… Ангел?Глаза у него вдруг закатились, рот широко открылся, голова откинулась, стукнувшись о дверь экипажа, и он уставился на нее выпученными глазами, словно дохлый карп.Для его безопасности она приподняла ему голову, прислонила к спинке сиденья и начала обыскивать. Кошелек. Ключи. Табакерка… серебряная, не золотая, черт возьми. Часы, цепочка, кармашек для часов. Письмо. Любовница? Враг? Проклятие, для шантажа нет времени. Сунув вещи в карманы, она вынула из складок его белого галстука сапфировую булавку и с удовлетворением взглянула на англичанина.– Надеюсь, вам это полезно, лорд Френсис. И, без сомнения, – полезно мне.Лежа с открытым ртом, тот всхрапнул.– Как приятно это слышать. Полагаю, ваша красивая беременная служанка, которую вы недавно уволили, тоже будет удовлетворена.Она бросила в ридикюль свою добычу, потом дважды стукнула в крышу экипажа и открыла дверь. Кеб замедлил движение, когда сворачивал на углу Брук-стрит, и, выпрыгнув наружу, Черный Ангел растворилась в серой тьме Мейфэра.Маркиз Девеллин редко пребывал в таком хорошем настроении, как сейчас, поэтому всю дорогу по Риджент-стрит напевал «О, Бог, наша помощь в минувшее время…», хотя не знал слов. В таком прекрасном настроении, что вдруг приказал кучеру высадить его на углу Голден-сквер, чтобы он мог прогуляться. По его сигналу карета остановилась. Маркиз выпрыгнул из нее и замер, почти не шатаясь.– Дождь, милорд, – предупредил кучер, глядя на него с козел.Маркиз посмотрел себе под ноги. Да, черный тротуар блестел от воды.– Уиттл, а шел дождь, когда мы уехали от Крокфордов? – спросил он, внятно произнося все слова, хотя был в стельку пьян.– Нет, сэр. Только густой туман.– Ладно. – Девеллин надвинул поглубже шляпу. – Все равно прекрасный вечер для прогулки. Свежий воздух немного протрезвит меня.– Но сейчас утро, милорд. Почти шесть часов.– Неужели? Разве я не собирался обедать вечером с мисс Ледерли?Уиттл сочувственно глядел на хозяина.– Это было прошлым вечером, сэр. А потом вы собирались ехать в театр. Но вы не…Девеллин провел рукой по лицу, чувствуя отросшую щетину.– Понимаю, – наконец сказал он. – Не сумел выехать, когда нужно?Кучер кивнул:– Да, милорд.– Я напился? Играл в кости?Лицо Уиттла оставалось бесстрастным.– Думаю, тут была замешана дама, сэр.Дама? Конечно. Теперь он вспомнил. Пышногрудая, восхитительная блондинка. И определенно не леди. Интересно, хороша ли она была? Вернее, хорош ли был он? Возможно, и нет. Да и какая, к дьяволу, разница? Но театр? Господи, на этот раз Камелия наверняка задумала убить его.– Ладно, я пройдусь до Бедфорд-плейс. Не хочу иметь свидетелей моего унижения. А ты возвращайся на Дьюк-стрит.– Возьмите с собой трость, милорд, – посоветовал кучер. – В Сохо полно разбойников.Девеллин широко ухмыльнулся.– Только разбойников? Беспокоишься насчет Дьявола с Дьюк-стрит? Ты правда считаешь, что он посмеет?Уиттл криво усмехнулся.– Нет, если бы увидел ваше лицо, сэр. К несчастью, они предпочитают нападать сзади.– Ну что ж, давай мне трость, – засмеялся Девеллин, протягивая руку.Карета покатила дальше, а маркиз подбросил трость в воздух и сумел поймать ее прежде, чем она упала на землю. Не так уж он и пьян. Мысль весьма ободрила Девеллина, и он двинулся по тротуару, выстукивая тростью ритм своего гимна:«О, Бог, наша помощь в минувшее время, Наша надежда грядущих лет! Наша защита от де-да-дим, И наша да-де-да-дим!»Ему не встретилось ни одного разбойника во время его короткой прогулки от Сохо до Блумсбери. Возможно, из-за ужасающего пения. Возможно, потому, что маркиз был высок, широк в плечах, и это отбивало всякую охоту с ним связываться. Таких, он слышал, называют «громадинами». Ему плевать, как его называют. В любом случае трость ему не понадобилась. Но обстановка круто изменилась, когда он вошел в собственный дом, все еще напевая:И тысяча лет в Твоем понимании, словно один промелькнувший вечер! Короткий, будто…– Ах ты, ублюдок! Ей-богу, сейчас я отплачу тебе за промелькнувший вечер!В воздухе просвистела тарелка. Девеллин пригнулся. Фарфор ударился о карниз, ему на голову посыпались осколки.– Кэмми?Его любовница выступила из тени, размахивая каминными щипцами.– Я тебе не Кэмми, свинья!Она метнула в него статуэтку мейсенского фарфора. Маркиз уклонился.– Положи щипцы, Камелия, – сказал он, держа наготове трость, словно мог отразить следующий летящий предмет. – Положи, я тебе говорю.– Убирайся туда, откуда явился! – крикнула она. – Чтоб тебе сгореть в аду, неотесанный ублюдок!– Камелия, ты опять показываешь свой ограниченный словарный запас, – укорил ее Девеллин. – Я только вошел, а ты уже дважды объявила меня незаконнорожденным. Лучше налей-ка нам бренди, моя дорогая. Мы сейчас это уладим.– Ты это не уладишь, – сказала она, размахивая щипцами. – Потому что я собираюсь засунуть их тебе в задницу, Девеллин.Маркиз содрогнулся.– Кэмми, что бы я ни сделал, мне очень жаль. Завтра я куплю тебе ожерелье, клянусь.Он лишь на секунду отвернулся, чтобы положить трость и шляпу. Весьма опрометчиво. Ибо, швырнув ему в голову свое орудие, Камелия бросилась на него, словно бешеный терьер, истребляющий крыс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79