В твоих силах дать ей понять, как важна и дорога она сама по себе…
Орестес понимал, что Лидия права, но не чувствовал, что именно он может помочь Эдуарде преодолеть те комплексы, которые могут у нее возникнуть, если она узнает правду. Безусловно, он должен был поговорить сначала с Эленой.
На следующий день с утра они с Лидией поехали в больницу. Состояние Сандры было еще тяжелым, но ее перевели в палату, и они склонились над фарфоровым личиком своей маленькой дочки, надеясь на то, что она откроет глаза и улыбнется им.
Сандра лежала неподвижно, неподвижной была ее рука на простыне, второй не было видно, неподвижным было личико.
Лидия взяла в свои руки эту маленькую неподвижную ручку и сказала:
– Вот так я и буду сидеть и молиться о ней и о Нанду.
– Я пойду и поговорю с Эленой. Может, у меня сейчас найдутся силы убедить ее, – сказал Орестес. – Груз этой тайны давит на меня, лишает душевной свободы…
Лидия молча кивнула. Она была спокойна – до тех пор, пока она держит свою девочку за руку, смерть не сможет ее увести.
Орестес заглянул в мастерскую Элены. Она сидела, склонившись над папкой с эскизами, и внимательно рассматривала их, откладывая одни влево, другие вправо.
Орестес окликнул ее, поздоровался.
Элена тяжело вздохнула. Вот уж кого она не хотела бы сейчас видеть! Особенно после того, как он посмел проникнуть в ее тайну. Причем так недостойно! Сурово глядя на него, она ждала, что он скажет.
– Я вижу, ты знаешь, о чем я хочу с тобой поговорить, – начал Орестес, желая как-то развеять возникшее напряжение. – Я долго думал, мучился и пришел к выводу, что Эдуарда должна знать правду. Сандринью сбила машина, она в тяжелом состоянии, и, глядя на нее, переживая за нее, страдая, я понял: Эдуарда, Атилиу должны знать правду…
Элена заломила руки.
– Господи! Помоги Сандринье! – произнесла она. – А что касается Эдуарды, то это тайна моя! Неужели ты не понимаешь, что, решившись на этот шаг, я спасла ей жизнь? Я отдала сына, чтобы она могла стать матерью. Я помогла ей! Я ее защитила!
– Невозможно защитить человека, солгав, – грустно сказал Орестес.
– А сколько раз лгал ты! – в глазах Элены загорелся давно забытый огонь обиды и возмущения.
– Поэтому я и говорю тебе это. Если бы я не лгал, мне бы не пришлось столько страдать и мучиться. Ложь не защита, нельзя обмануть жизнь, нельзя обмануть Бога. Ты лишила защиты собственного ребенка. Если взрослая Эдуарда нуждается в защите, то разве можно защитить ее другим беззащитным существом?
Сколько мудрости было в печальном взгляде Орестеса!.. Может, он не многого добился в жизни, но чего-то все-таки добился – прозорливости сердца, которую дает жизненный опыт.
Элена пришла в замешательство, но тут же вновь стала доказывать свою правоту.
– Эдуарда мечтала стать матерью. Судьба не имела права так жестоко обойтись с ней. Я исправила ошибку судьбы!
– А теперь исправь свою ошибку, – настойчиво повторил Орестес. – Все в жизни поправимо. Не надо отнимать у нее ребенка, но правду она знать должна.
– Зачем? – возмутилась Элена. – Если ребенок останется с ней, то и вовсе незачем ничего рассказывать!
Орестес грустно покачал головой – с Эленой, похоже, разговаривать было бесполезно. Она не желала услышать того, что он ей внушал.
– Я бы никогда не сделал того, что сделала ты. У меня бы не хватило смелости. Но исправить твою ошибку у меня смелости хватит.
Орестес грустно простился и пошел к выходу. Зазвонил телефон, Орестес понял, что Элена разговаривает с Эдуардой. Похоже, у дочки налаживалась семейная жизнь, и Марселу приглашал ее вместе с матерью поужинать. «Элена будет стоять до последнего, защищая свое решение», – таков был невеселый вывод Орестеса.
Он шел и думал об Атилиу, который был бы таким прекрасным отцом и сумел дать столько любви и нежности своему сыну. Мужчины не сразу созревают для отцовства, он это знал по собственному опыту. Но когда созревают!.. Как глупо и недальновидно поступила Элена!.. А он-то всегда считал ее такой умной женщиной… Мертвый холод разочарования проник в его сердце, где всегда пламенел огонек любви к Элене. Зато с какой счастливой благодарностью он подумал о Лидии и заторопился в больницу.
Лидия по-прежнему сидела у постели больной, Сандринья была по-прежнему неподвижной.
– Доктор сказал, что они будут решать, нужна ли ей операция, – тревожно зашептала мужу Лидия, словно говоря громко, могла разбудить девочку. – Ей тут делали уколы, анализы. Пока решили лечить сном. При травмах головы покой – самое главное.
Орестес сел рядом с Лидией и взял из ее рук ручку Сандриньи.
– Посиди отдохни, – сказал он жене. – Ты знаешь, что в отношении Сандры ты можешь на меня положиться.
Лидия кивнула: да, конечно, когда Орестес с Сандрой, она за нее спокойна, но сейчас ведь другой случай, сейчас они нужны дочке оба.
Молча, прижавшись друг к другу, сидели они и смотрели на больную, дыша с ней в лад, делясь с ней своей верой в жизнь.
Несколько минут спустя личико Сандры чуть-чуть порозовело. Она словно бы почувствовала присутствие отца и ту любовь, что пламенела в сердце Орестеса, которую он посылал ей, держа ее за руку.
Ресницы у нее затрепетали, глаза приоткрылись.
– Папа! – прозвенел ее голосок. – Я видела сияющего ангела! Он сказал мне, что Нанду скоро к нам вернется и не уедет больше никуда.
Глаза ее вновь закрылись, она вздохнула и задышала глубже и ровнее.
Лидия, уткнувшись в плечо Орестеса, плакала, а он сидел, обнимая жену за плечи, держа руку дочери, и чувствовал себя опорой своей семьи.
Глава 23
Роза позвонила Фаусту на аэродром по мобильному из машины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90