– Тогда где же ты была?
– А это имеет значение?
Маккена поднял брови. Черт побери, почему девушки так любят устраивать словесные игры, да еще в самый неподходящий момент? Не получив вразумительного ответа, он принял вызов.
– Я просил прийти к реке, потому что хотел увидеть тебя.
– А я решила, что ты передумал, так как предпочел другую компанию. – Заметив изумление на его лице, она нетерпеливо поджала губы. – Я видела тебя в деревне, когда мы с сестрой шли к модистке.
Маккена осторожно кивнул, припоминая, что главный конюх посылал его к сапожнику отнести ботинки для починки. Но почему это так задело Алину?
– Не строй из себя дурачка, Маккена! – воскликнула Алина. – Я видела тебя с одной из деревенских девушек. Ты целовал ее прямо посреди улицы на глазах у всей деревни!
Его брови невинно приподнялись. Так вот в чем дело! Это была Мэри, дочка мясника. Маккена безобидно флиртовал с ней этим утром, впрочем, он делал это со всеми знакомыми девушками. А Мэри нарочно поддразнивала его, пока он не рассмеялся и не украл у нее поцелуй. Это ничего не значило ни для него, ни для Мэри, и он тут же забыл об этом.
Так вот что было источником раздражения Алины – ревность! Маккена старался скрыть удовольствие, которое доставило ему это открытие. Но чувство было столь сладкое, что в груди вдруг стало горячо. Черт! Он укоризненно покачал головой, соображая, как напомнить ей о том, что она и без того знала: она – дочь пэра, и ей не следует думать о такой ерунде.
– Алина, – начал он, подняв руки, чтобы взять ее за руку, но тут же отдернул их. – То, что я делаю с другими девушками, я никогда не смогу делать с тобой. Ты и я – друзья. И никогда не будем... то есть я хочу сказать... что ты... черт, не заставляй меня объяснять очевидное.
Алина посмотрела на него так, как никогда не смотрела прежде. Ее карие глаза наполнились таким огнем, что волосы зашевелились у него на голове.
– А если бы я была деревенская девушка, ты бы поцеловал меня?
Пожалуй, впервые Маккена не знал, что ответить. Он всегда отличался смекалкой и безошибочно угадывал, что люди хотят услышать от него, и обычно находил такой ответ, который удовлетворял их. Присущее ему обаяние всегда действовало беспроигрышно и выручало, если нужно было выпросить подгорелую булочку у жены пекаря или выпутаться из неприятностей с главным конюхом. Но что касается вопроса Алины... тут заключалась ловушка, что бы он ни ответил.
И тогда Маккена решился на полуправду, которая могла бы успокоить ее.
– Я не думал о тебе в таком плане, – наконец произнес он, мужественно выдержав ее взгляд.
– А другие парни думают. – Алина смотрела ему прямо в глаза. – На прошлой неделе приезжали Харвуды, их сын Уильям прижал меня к стене и пытался поцеловать.
– Вот свинья! – не выдержал Маккена, представив веснушчатое лицо парня, который не скрывал своего увлечения Алиной. – Попадись он мне, я бы намылил ему шею! Почему ты раньше не рассказала?
– Он не единственный, кто пытался, – пожала плечами Алина, подливая масла в огонь. – Не так давно мой кузен Эллиот предложил мне сыграть с ним на поцелуи...
Она замолчала, потому что Маккена подошел ближе.
– К черту твоего кузена, – грубо бросил он. – К черту их всех! – Он допустил ошибку, прикоснувшись к ней. Кожа ее рук, такая нежная и теплая на ощупь, заставила его нутро завязаться в узел. Теперь он не мог остановиться, хотел снова и снова прикасаться к ней, хотел наклониться и вдохнуть ее аромат... аромат чистой кожи, дивно пахнущего мыла, розовой воды и манящий аромат ее дыхания. Казалось, все его существо, каждая клеточка молили об одном – крепче обнять ее и прильнуть губами к тому нежному месту, где шея переходит в плечо. Но вместо этого он отпустил ее, и его руки беспомощно повисли в воздухе. Маккене было трудно двигаться, трудно дышать, связно мыслить.
– Я никому не позволяю целовать себя, – сказала Алина. – Я хочу быть твоей, только твоей! – Нотка упрека появилась в ее голосе. – Но при таких темпах мне стукнет двадцать, прежде чем ты осмелишься.
Он смотрел на нее, не в состоянии скрыть острое желание.
– Нет. Все изменится. Я не хочу, чтобы так было.
Алина осторожно дотронулась до его щеки кончиками пальцев. Он знал ее руку лучше, чем свою собственную. Он знал каждую крошечную царапину и то, как она появилась. В детстве ее руки были часто шершавыми и грязными. Сейчас другое дело – прелестная ручка, чистая и холеная. И ногти ухоженные. Желание коснуться губами ее ладони было мучительным. Вместо этого Маккена сделал вид, что не заметил прикосновения.
– Я обратила внимание, что ты как-то странно смотришь на меня в последнее время, – сказала Алина, и румянец залил ее щеки. – Я знаю, о чем ты думаешь, и ты знаешь, о чем думаю я. И учитывая все то, что я ощущаю к тебе, и все, что ты чувствуешь по отношению ко мне... не могу ли я рассчитывать хоть на миг... – она пыталась найти верное слово, – иллюзий?
– Нет, – хмуро ответил он. – Потому что вскоре иллюзиям придет конец, а нам будет еще хуже, чем прежде.
– Да? – Алина прикусила губу и отвернулась, ее кулачки сжались, словно она хотела прогнать прочь те горькие истины, которые могли помешать их отношениям.
– Я скорее умру, чем обижу тебя, – хмуро заверил Маккена. – А если позволю себе однажды поцеловать тебя, то будет другой раз, потом еще и еще, и остановиться будет невозможно...
– Ты не понимаешь, – возразила Алина.
– Все я понимаю.
Они смотрели друг на друга в молчаливом споре. Лицо Маккены было лишено какого-либо выражения. Он знал, что Алине достаточно заметить искру сомнения на его лице, и она тут же ухватится за нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88