Той девушки больше не существует. Но это не имеет значения. Алина была его проклятием, его судьбой, его неистребимой мечтой. Несмотря на то, что она сделала, несмотря на то, сколько океанов и стран будут разделять их, он никогда не перестанет желать ее.
Господи... Сладость ее тела, такого сильного и нежного одновременно... Свежий запах ее кожи... Легкая ароматная дымка волос... Взяв ее, он на мгновение сошел с ума, забыв обо всем на свете. Возможно, что он сделал ей ребенка. Эта мысль наполнила его примитивным удовлетворением. Видеть ее округлой и беспомощной, носящей ребенка, зачатого от его семени, зависимой от него... Да, именно этого он хотел! Он хотел привязать ее к себе узами, которые она не сможет разорвать. Алина еще не догадалась, что никогда не освободится от него – или от требований, которые он предъявит ей.
– Еще один пропавший вечер, – вздохнула сестра Гидеона Шоу Сьюзен Чемберлен. Они только что вернулись с праздника, покинув его в тот момент, когда началось самое интересное. Очевидно, провинциальные радости – до безумия кружиться в танце, отбивая ритм, или наблюдать выступления акробатов и поглотителей огня, или пить местное вино – были потеряны для людей, привыкших к городу, таких как Шоу и его окружение.
– Да, – кивнул ее муж Пол Чемберлен. – Боюсь, эти новомодные тенденции брататься с простонародьем быстро приедаются. Лучше было бы провести вечер в своей компании, чем среди этой толпы, у которой мозгов не больше, чем у овец или козлов.
Услышав это полное снобизма замечание, Ливия не удержалась от замечания:
– Вы счастливец, мистер Чемберлен. Судя по тому, как вы рассуждаете, наилучшим обществом для вас является собственная компания.
Оба повернулись к ней, а Гидеон Шоу рассмеялся, оценив ответ по достоинству.
– Что касается меня, так я наслаждался праздником, – сказал он, его голубые глаза весело сверкали, глядя на Сьюзен. – А ты, кажется, забыла, дорогая сестричка, что из так называемых простаков выходят люди благородных кровей, такие как Шоу.
– Как я могу забыть? – возмутилась Сьюзен. – Ты при каждом удобном случае напоминаешь мне об этом.
Ливия прикусила губу, сдерживая смех.
– Кажется, я немножко устала. Желаю всем спокойной ночи.
– О нет, – остановил ее Шоу. – Еще рано, миледи. Давайте сыграем в карты, или вы предпочитаете шахматы?
Она улыбнулась и бесхитростно спросила:
– Вы любите азартные игры, мистер Шоу?
Несмотря на соблазнительный взгляд, его тон соответствовал невинной интонации Ливии.
– Любые игры, миледи.
Ливия прикусила нижнюю губу именно так, как когда-то нравилось Эмберли, и он всегда говорил, что она очаровательна. Как странно – она долго сознательно не делала этого, а теперь... значит, она хочет понравиться Гидеону Шоу?
– А я никогда не вступаю в игру, если не верю в победу, – призналась она. – Я хотела предложить вам прогуляться по портретной галерее, чтобы познакомить вас с моими предками. Вам будет любопытно узнать, что наша семья происходила из пиратов. Бесшабашные были парни, как рассказывают.
– Как и мой дедушка, – усмехнулся Шоу. – И хотя, говоря о нем, мы называем его капитаном, он творил такие вещи, которые могут делать только пираты.
Его сестра Сьюзен издала протестующий возглас.
– Я не пойду с вами, леди Оливия, потому что мой брат пытается унизить своих предков при любой возможности. Одному Богу известно, ради какой цели.
Ливия старалась не показать своей радости, она была счастлива тем, что сможет побыть с Шоу наедине, но ее щеки предательски порозовели.
– Конечно, миссис Чемберлен. Спокойной ночи.
Если Чемберлены и ответили что-то, Ливия в любом случае не услышала бы, пульс отдавался в ее ушах. Наверное, они подумали бог знает что, зная, что она идет куда-то одна с Шоу, но Ливия решила для собственного успокоения, что, в конце концов, это не имеет значения. Ночь только вступала в свои права, и почему-то Ливия ощущала себя очень юной.
По дороге в портретную галерею Ливия вопросительно посмотрела на него.
– А вы такой злюка, когда подшучиваете над своей сестрой.
– Это обязанность брата – мучить старшую сестру.
– Вы исполняете свои обязанности с пугающим вдохновением, – улыбнулась она.
Они вошли в длинную галерею, где в шесть рядов – от пола до самого потолка – висели портреты, представляя собой скорее не искусство живописи, а летопись поколений. В дальнем конце галереи стояла пара готических тронов с высоченными спинками, на сиденьях лежали подушки, твердые, как дерево. Для Марсденов совсем не имело значения их удобство, они гордились тем, что троны датировались 1500 годом и напоминали то время, когда монархия была могущественна.
Они ходили по галерее, разговор их постепенно перешел от предков к более личному: каким-то образом Шоу удалось подвести Ливию к рассказу о ее любовной истории с Эмберли. Было множество причин, мешавших Ливии признаться ему. Сейчас она игнорировала их все, почему-то не желая скрывать что-либо от Гидеона, не важно, какова будет его реакция. Она даже рассказала ему о своей неудачной беременности... и пока говорила, не заметила, как оказалась у одного из огромных тронов, а затем и у него на коленях.
– Нет, нет, не надо, – шептала она, глядя на открытую дверь галереи. – А если кто-то увидит нас?
– Я слежу за дверьми, – успокоил он, обнимая ее за талию. – Не правда ли, здесь удобно сидеть?
– Да. Но...
– Прекратите ерзать, дорогая. Или вы смутите нас обоих... Вы начали рассказывать мне...
Ливия, страшно покраснев, замерла на его коленях. Столь близкий контакт с его телом и симпатия в его взгляде совершенно лишили ее сил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88