Его сильно трясло, как от холода. Неожиданно его ладони легли на ее бедра, сжав их. Большие пальцы прошлись по внутренней поверхности.
– Так, значит, это разлучило нас? – неуверенно спросил он. – Вот почему ты не позволяла мне прийти к тебе ночью и отказалась от моего предложения! И поэтому я должен был узнать правду от Ливии, вместо того чтобы услышать ее от тебя!
– Да.
Маккена поднялся с колен. Взялся за подлокотники кресла. Их лица разделяло несколько дюймов.
Алина была готова к жалости, сочувствию, отвращению... но никак не ожидала вспышки гнева.
– Как ты думаешь, что я имел в виду, когда сказал, что люблю тебя? Ты думаешь, что меня могли остановить эти чертовы шрамы?
Остолбенев от его реакции, Алина ответила робким кивком.
– Мой Бог! Что, если бы подобное случилось со мной? – почти крикнул он. – Ты бы оставила меня?
– Нет!
– Тогда почему, почему ты ожидала от меня другого?
Взрыв его гнева заставил ее вжаться в спинку кресла.
Маккена наклонился вперед, глядя ей прямо в глаза, на его лице отобразилась подлинная боль.
– К черту, Алина! – Он зажал ее лицо дрожащими ладонями, его глаза горели. – Ты моя половинка, – сказал он хрипло. – Как ты могла подумать, что я откажусь от тебя? Ты заставила нас обоих пройти через ад, и из-за чего?
Было ясно, что он не понимал причины ее страхов. Обхватив его сильные, твердые запястья, Алина сжала их, судорожно сглотнув.
Маккена ожег Алину ненавидящим взглядом.
– Почему? – Он положил руку на ее щеку, чтобы другой отвести волосы ото лба.
– Одно дело – заниматься любовью, когда ты не знаешь о моих увечьях. И совсем другое – знать, как отвратительны мои ноги. Возможно, ты бы не смог...
Глаза Маккены сверкнули так, что испугали ее.
– Ты сомневаешься в моих способностях?
Алина торопливо натянула юбку на колени и вздохнула с облегчением, закрыв ноги.
– Но они действительно выглядят ужасно, Маккена.
Он пробормотал проклятие, изумив ее грубостью, и, зажав ее голову между ладонями, заставил посмотреть ему в глаза.
– В течение двенадцати лет я испытывал постоянное мучение, желая обнять тебя и понимая, что не могу это сделать. И при чем тут твои ноги? Я хочу тебя, и только тебя. Нет, к черту, я хочу тебя просто потому, что ты – это ты. Я хочу проникнуть в тебя и оставаться там часами... днями... неделями. Я хочу быть с тобой в полдень, утром, ночью... Я хочу видеть твои слезы, твою улыбку, знать вкус твоих поцелуев, вдыхать запах твоих волос, ощущать твое дыхание на моем лице... Я хотел бы видеть тебя в последний час моей жизни, лежать в твоих руках, испуская последний вздох. – Он покачал головой, глядя на нее, как осужденный на палача. – Алина, – прошептал он, – ты знаешь, что такое жить в аду?
– Да. – Ее глаза были полны слез. – Продолжать существовать, когда твое сердце живет где-то отдельно от тебя.
– Понять, что ты так мало верила в мою любовь, что обрекла меня на вечные муки. – Его лицо внезапно исказилось. – Это еще хуже, чем смерть.
– Прости, – ее голос дрогнул, – Маккена...
– Хватит сожалений. – Он прижался мокрым лицом к ее лицу, губы прошлись по ее щекам и подбородку, лихорадочно, жадно целуя, словно он хотел съесть ее. – Ты сказала, что жила отдельно от своего сердца... Неужели ты потеряла и душу? Я проклинаю каждый день, который прожил без тебя, и каждую ночь, что провел с другой женщиной, желая, чтобы ты была на ее месте...
– Не надо, – простонала она.
– Желая... – продолжил он уже более твердо, – не думать о тебе, чтобы воспоминания не разрушили меня окончательно. Я не находил покоя нигде, даже в своих снах.
Он замолчал и набросился на нее с жадными поцелуями. Вкус его слез, его губ заставил Алину потерять голову, увлекая в сказочный мир мечты. В Маккене, казалось, проснулась страсть, не знавшая предела, его грудь болела от частого дыхания, а руки сжимали ее с такой силой, которая грозила оставить синяки на нежной коже.
– Боже мой, – услышала она слова человека, который устал от страданий, – за последние дни я так измучился, что, черт побери, с меня хватит!
Внезапно Алина поняла, что он поднял ее с кресла и прижал к своей груди, словно она невесомая пушинка.
– Что ты делаешь? – вскрикнула она.
– Несу тебя в постель.
Алина билась и извивалась в его руках. Она лихорадочно соображала, как объяснить ему, что сейчас ей нужно немного отойти от переживаний, а не окунаться в чувства.
– Нет, Маккена. Я еще не готова к этому! Пожалуйста, я хочу поговорить с тобой...
– Я устал от разговоров.
– Я не могу... – сказала она с отчаянием. – Мне нужно время, и я так измучена... Я должна выспаться несколько дней. И...
– Алина, – строго перебил он, – никакие силы неба и земли не смогут остановить меня от того, чтобы прямо сейчас заняться с тобой любовью.
Как у него все просто! Алина дрожала, чувствуя, как капельки пота снова выступили на ее лице.
Маккена прижался губами к ее дрожащей щеке.
– Не бойся, – сказал он. – Не надо бояться, когда я рядом.
Она не могла ничего поделать с собой. Привычка к одиночеству и изоляции от внешнего мира прочно укоренилась в ней за двенадцать лет. И понимание, что Маккена не позволит ей ни отступить, ни отказаться, заставило ее сердце бешено колотиться в груди, пока он решительно нес ее в соседнюю комнату. Дойдя до постели, он поставил ее на пол и потянулся, чтобы отдернуть парчовое стеганое покрывало.
Потом взялся за застежку платья и расстегнул лиф. Когда платье упало на пол, Маккена начал осторожно снимать с нее нижнее белье. Покрывшись от холода мурашками, она стояла перед ним совершенно нагая. Ей хотелось прикрыть свое тело, хотя бы часть его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88