– Извини, – сказал он, и Амелия увидела, что его взгляд затуманен. – Обычно мне не бывает так трудно остановиться.
Амелия, кивнув, обняла себя руками и стала, по своему обыкновению, постукивать ногой, но заметила это только, когда он просунул ногу ей под юбку и нажал на ступню.
– Колибри, – прошептал он, – тебе лучше уйти, иначе все кончится тем, что я скомпрометирую тебя так, как ты себе даже не представляешь.
Амелия не помнила, как ей удалось не заблудиться и найти нужную гостиную, она плыла по коридорам, как во сне.
Сев на диван рядом с Поппи и приняв от нее чашку чаю, она улыбнулась маленькой Мерритт, которая вылавливала в своей чашке упавший туда кусочек бисквита, и почти спокойным голосом приняла приглашение Лиллиан приехать к ним в конце недели всей семьей на пикник.
– Я очень хотела бы, чтобы мы приняли приглашение, – задумчиво сказала Поппи по дороге домой, – но боюсь, что мы нарвемся на неприятности, потому что Лео, возможно, будет вести себя цинично, а Беатрикс опять что-нибудь украдет.
– К тому же у нас слишком много работы в собственном доме, – добавила Амелия.
В голове у нее была только одна отчетливая мысль. Кэм Роан скоро вернется в Лондон. Поэтому ради нее самой, а может, и ради него, надо избегать Стоуни-Кросса, пока он не уедет.
Возможно, виной тому была усталость от нескончаемой уборки и решения всевозможных организационных вопросов, но в тот вечер вся семья Хатауэй была не в настроении болтать. Все, кроме Лео, собрались у камина в одной из комнат нижнего этажа и слушали Уин, которая читала вслух что-то из Диккенса. Меррипен занял дальний угол комнаты – рядом с семьей, но как будто бы и не являлся ее членом – и внимательно слушал. Впрочем, даже если бы Уин читала подряд фамилии из реестра по недвижимости, он, несомненно, слушал бы ее с не меньшим вниманием.
Поппи занималась рукоделием, вышивая яркой шерстью мужские тапочки, а Беатрикс раскладывала пасьянс на ковре у камина. Наблюдая за тем, как ее младшая сестра тасует карты, Амелия заметила со смехом:
– Беа, почему ты жульничаешь, раскладывая пасьянс? Ведь ты играешь сама с собой.
– Потому что в этом случае никто не возражает, если я жульничаю.
– Но важно ведь не то, что ты выигрываешь, а то, как ты выигрываешь.
– Я уже об этом слышала, но я с этим не согласна. Выигрывать гораздо приятнее.
Поппи покачала головой:
– Беатрикс, ты просто бесстыдница.
– Но я победитель, – с удовлетворением сказала Беатрикс.
– Где мы ошиблись? – спросила Амелия, не обращаясь ни к кому.
– У нее так мало развлечений, – сказала Уин. – Эта ее игра никому не принесет вреда.
– Возможно. – Амелия хотела еще что-то добавить, но ее отвлек порыв холодного воздуха, налетевший непонятно откуда. Она вздрогнула и плотнее закуталась в вязаную голубую шаль. – Боже, как здесь холодно.
– Ты, наверное, сидишь на сквозняке, – озабоченно сказала Поппи. – Сядь рядом со мной, Амелия, поближе к огню.
– Спасибо, но я, пожалуй, пойду спать. Спокойной ночи. – Она ушла, а Уин по просьбе Беатрикс начала читать очередную главу из Диккенса.
По пути в спальню Амелия заглянула в игровую комнату. В алькове помещался бильярдный стол, на стене висела картина с изображением сцены охоты. Между окнами стояло большое кресло, обитое потертым бархатом, и торшер, проливавший жидкий свет на плохо натертый паркет.
В кресле дремал Лео. Одна рука свисала с подлокотника. Рядом на полу стояла пустая бутылка.
Амелия хотела пройти мимо, но что-то странное в незащищенной позе брата заставило ее остановиться. Он спал, приоткрыв рот и склонив голову набок – совсем как в детстве. Его лицо, обычно угрюмое и неприветливое сейчас выглядело молодым и уязвимым. Он напомнил ей того доброго мальчика, каким когда-то был, и у Амелии от жалости защемило сердце.
Она вошла в комнату и поразилась тому, как в ней было холодно. Даже холоднее, чем снаружи. И это не было ее воображением – изо рта у нее шел пар. Лео окутывал такой холод, что ей стало больно дышать.
– Лео? – Его лицо было серым, губы сухими и синими, а когда она дотронулась до его щеки, то не ощутила даже намека на тепло. – Лео!
Ответа не последовало.
Она начала его трясти, бить по щекам. Потом обняла ладонями его застывшее лицо.
– Лео, проснись!
Лео пошевелился и открыл глаза. Зрачки были бесцветными, как лед. Он схватил ее за плечи и пробормотал заплетающимся языком:
– Я уже не сплю. Не сплю я, Господи. Ты орешь так, что и мертвого разбудишь!
– В какой-то момент мне показалось, что так и есть! Ах, Лео, ты был жутко бледным и неподвижным, как труп.
Лео потер глаза.
– Я всего лишь крепко спал.
– Я никак не могла тебя разбудить. Я испугалась. Прости.
– А я не хотел просыпаться. Я… – Лео помолчал и тихо добавил: – Мне приснился сон, да такой… реальный.
– А что тебе приснилось?
Он не ответил.
– Лора?
Глубокие морщины прорезали лицо Лео.
– Я просил тебя никогда не упоминать это имя.
– Но, Лео, ты никогда не перестаешь о ней думать, независимо оттого, слышишь ты ее имя или нет.
– Я не собираюсь о ней говорить.
– Но ты же видишь, что не говорить о ней – не помогает. – Амелия не знала, какую избрать тактику, чтобы достучаться до брата. – Я не позволю тебе, Лео, распасться на куски.
Он посмотрел на нее ледяным взглядом.
– Когда-нибудь, – сказал он, – тебе придется признать, что есть вещи, которые ты не можешь контролировать. Если я захочу разлететься на куски, сестрица, я не стану спрашивать у тебя разрешения.
Амелия с сочувствием дотронулась до его щеки.
– Лео… Я знаю, через что ты прошел после смерти Лоры. Но обычно люди приходят в себя после потери и могут снова обрести счастье…
– Счастья больше нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83