Чейз взглянул в окно и подтвердил это. Он встал и потянулся, разминая мышцы, затекшие после многочасового ночного сидения в седле. Как же ему хотелось растянуться на кровати и подремать хоть пару часиков, но он знал, что не может позволить себе такую роскошь, потому что у него и у его людей сегодня полно работы.
Чейз окинул взглядом кухню, собираясь ополоснуться, переодеться и еще раз перечитать письмо Эвы. Он уже выходил из кухни, когда Орвил произнес:
– Очень надеюсь, что мисс Эва вернется домой до того, как грянет буря.
Чейз посмотрел в окно.
– Я тоже надеюсь.
Сидя на крупе быстроногой пестрой лошадки, Эва целомудренно опустила подол своего полосатого платья, укутывая колени и лодыжки, чтобы появиться в Последнем Шансе в подобающем виде. Ездить верхом она никогда толком не умела, поэтому ей стоило неимоверных усилий сохранять контроль над упрямым животным. Дорога заняла больше времени, чем она рассчитывала, поэтому теперь все лавки и магазины были уже открыты, и люди сновали туда-сюда по Мейн-стрит. Напрасно надеясь, что ей удастся избежать встречи со знакомыми, она теперь вынуждена была двигаться по оживленной улице с волосами, спутанными в чудовищный клубок, и с тюком грязного белья, притороченным к седлу.
Эва подняла руки, чтобы убрать волосы с глаз, и посмотрела на небо. Огромная туча нависла своим иссиня-черным брюхом над землей. Похоже, вот-вот начнется дождь. Если действительно надвигается гроза, то остается только надеяться, что она быстро кончится. В противном случае трудно предугадать, сколько ей придется сидеть в Последнем Шансе, пережидая непогоду.
Домик Рэйчел Олбрайт стоял на самой окраине города. Хотя кобыла протестующе мотала головой, Эва принуждала лошадь двигаться дальше. Тут и там прохожие останавливались и глазели на одинокую всадницу, скачущую по улице. Все еще находясь под впечатлением приема, который оказали горожане Чейзу вчера вечером, она делала над собой усилие, чтобы смотреть им прямо в глаза, и даже кивала и окликала многих по имени. Пускай себе таращатся и перешептываются. Если бы они знали, кто она на самом деле, – вот это был бы настоящий повод для пересудов.
Эва сразу узнала дом Рэйчел. Он был именно таким, о каком всегда мечтала она сама. Бревенчатый, двухэтажный, выкрашенный в бледно-желтый цвет с серой, рыжеватой и коричневой отделкой. Крылечко было украшено чугунными завитушками. Розовые кусты, уже выпустившие бутоны, красовались вдоль дорожки, соединявшей входную дверь с калиткой, проделанной в низеньком заборе из штакетника. Эва неловко спешилась, повиснув на седле, и болталась так некоторое время, пока не отважилась спрыгнуть на землю. Она привязала свою лошадь к чугунному столбику у ворот и потуже завязала узел. За изящными кружевными занавесками не было заметно никакого движения. Она могла только молиться, чтобы Рэйчел оказалась дома. Если же ее нет, то Эва уже решила сидеть на крыльце и ждать возвращения хозяйки.
Открыв калитку, она не спеша пошла по тропинке, любуясь еще не распустившимися розами. На ее лицо упали первые дождевые капли. Эва задрала голову. Начал накрапывать дождик, но шквалистый ветер гнал тучи дальше. Вероятно, буря действительно быстро пройдет. Поднявшись на высокое крылечко, она дважды постучала и подождала, не отзовется ли Рэйчел. Через пару секунд учительница появилась и отодвинула кружевную занавеску, прикрывавшую овальное окошко на двери. На ее лице появилась приветливая улыбка, и Эва с облегчением вздохнула, увидев, что ей рады.
Приглашая Эву в дом, Рэйчел посмотрела поверх ее плеча и увидела кобылу.
– Вы что, приехали в город одна? Эва кивнула.
– Я оставила записку и уехала до того, как мужчины пришли завтракать. Я знала, что Чейз заставит кого-нибудь сопровождать меня, а у нас сейчас каждый человек на счету, включая и Орвила.
– Я так рада вас видеть. Приятная компания – это просто здорово. Когда занятия в школе заканчиваются, я в течение нескольких дней чувствую себя потерянной, как будто мне надо чем-то заняться, но я не знаю, чем.
Рэйчел и Эва прошли через прихожую в гостиную. Через открытую дверь была видна столовая. Там стоял столик, покрытый замысловатого узора скатертью, связанной крючком, которая уже пожелтела от времени.
– Какая прелесть, – ахнула Эва, бросившись к столу. Она провела пальцами по ажурному полотну.
– Это моя бабушка связала, – пояснила Рэйчел. – Моя мама взяла скатерть с собой, когда переехала в Америку.
Эва знала, что Рэйчел – сирота. Ее мать умерла много лет тому назад, а отец – совсем недавно. Она оглядела уютный домик, обставленный со вкусом подобранной мебелью и украшенный милыми безделушками. В гостиной стояла кушетка, придвинутая к камину с решеткой, а рядом – два удобных кресла. Хотя у нее мало было возможностей бывать в подобных домах, мечты о собственном жилище, похожем на это, периодически посещали ее и доставляли ей немало удовольствия. Это было именно то, чего она всегда хотела, тот дом, который она всякий раз представляла себе, переезжая в очередной облезлый гостиничный номер.
– Вы живете так уединенно. Вы не чувствуете себя одинокой? – поинтересовалась Эва.
Рэйчел покачала головой.
– Иногда. Но ведь между понятиями «уединение» и «одиночество» огромная пропасть. Я привыкла быть предоставленной самой себе. Мой отец часто находился в разъездах как представитель железнодорожной компании. Поэтому я научилась развлекать себя самостоятельно. Я люблю читать или возиться в саду, когда погода позволяет. А зимой я просто гуляю. Вот так и время пролетает.
– Я знаю, что вы имеете в виду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109