Колдуэлл снова толкнул Кордеро локтем в бок:
– Кольцо?
– Нет. Кольца нет.
Селин закрыла глаза. Не о таком венчании она мечтала когда-то. Не было огромного собора, не было флер-д-оранжа, не было развевающейся фаты. Не было родных, которые пожелали бы ей счастья. Не было любви.
Был только пьяный жених и неловкая тишина, которая стояла вокруг, пока Генри Моро в нетерпении не грохнул своей тростью об пол.
– Итак, объявляю вас мужем и женой. Отец Перес захлопнул требник и махнул рукой, словно осеняя их крестом и благословляя. Потом, словно подумав вслух, прошептал:
– Господь с вами!
4
– Девушке не откажешь в присутствии духа.
Эдвард Лэнг снял куртку и повесил ее в шкаф, стоящий у стены в комнате, которую они занимали вместе с Фостером Арнольдом. Много лет назад, когда они только приехали вместе со своим юным подопечным, Генри Моро распорядился, чтобы их поселили в одной из хозяйственных построек – там, где была кухня, – в комнатке, которую когда-то занимали рабы. В соседней каморке жила кухарка – старая рабыня Пеони с дочерью. Моро, без сомнения, был уверен, что приехавшие слуги сойдут с ума от крохотного пространства и невозможности уединиться ни на минуту. Однако они сочли такое жилище великолепным.
– Думаю, она может оказаться как раз такой женой, которая нужна нашему Кордеро.
Фостер тоже снял куртку и передал ее Эдварду, принявшемуся с величайшей тщательностью стряхивать соринки с шерстяной ткани.
Фостеру девушка понравилась с первого взгляда. Понравилась ее необычная внешность, ее выдержка. Он нашел весьма забавной настойчивость, с какой она продолжала утверждать, что не является Джеммой О’Харли. Без сомнения, девушка была вовсе не похожа на всех этих модниц-креолок, из числа которых старик Генри запросто мог выбрать невесту своему внуку. Фостер чувствовал, что мисс Джемма О’Харли вполне способна бросить Корду вызов, заставить его позабыть прошлое, взять себя в руки и начать правильную жизнь. Он подошел к маленькому столику под белой льняной скатертью, на котором стоял холодный ужин, два стакана и бутылка вина, и подождал, пока Эдвард закончит чистить одежду и присоединится к нему. В центре стола горели две свечи, между которыми в фаянсовой вазочке стояла ветка кизила, служившая прекрасным дополнением к этому нехитрому убранству. Когда оба уселись, Фостер наполнил стаканы и приготовился произнести тост.
– За Корда и Джемму. За их долгую и счастливую жизнь вместе! – Оба сделали по глотку, и Фостер продолжал: – И за нас. То есть за то, чтобы мы сделали все, что в наших силах, чтобы этот брак удался.
Эдвард кивнул:
– Корду уж точно ни к чему больше разочарования в этой жизни.
Он сделал еще один глоток, приподнял стакан и принялся рассматривать вино, играющее в свете огня.
Фостер взял булочку и разломил ее пополам.
– Он едва ли будет разочарован, если этот брак окажется неудачным. Думаю, его поведение сегодня вечером преследовало одну цель: испугать ее до смерти.
– Она не слишком возражала против отъезда из Луизианы. – Эдвард заправил салфетку за воротник и решительно поднял нож и вилку.
– И впрямь нет! – Фостер подцепил грудку цыпленка вилкой, задумавшись над последними словами приятеля.
– Я начинаю сомневаться: а что если она и впрямь не дочь О’Харли?
– А кем же еще она может быть? К тому же, мне совершенно безразлично, кто она. Мне она нравится, Эдди. В ее глазах есть нечто такое… Ты заметил?
– Нет. Но, должен сказать, у меня сложилось впечатление, что кроме свадьбы ее еще что-то тревожит. Почему она столько раз повторяла, что она не Джемма О’Харли, но потом вдруг согласилась на свадьбу? По-моему, тут что-то не вяжется.
– Ее отец предупредил старика Генри, чтобы он не верил ей, что бы она ни говорила, – напомнил Фостер. – О’Харли заплатил огромные деньги, лишь бы его дочь по всем правилам вышла замуж за настоящего креола, надеясь, что это поспособствует его бизнесу здесь, в Новом Орлеане.
– Я думал, ты отказался от подслушивания под дверью. Это недостойно! – Эдвард намазал маслом теплую булочку.
Некоторое время они ели молча, и единственными звуками в комнате были позвякивание приборов о посуду и стук дождя, струями стекающего с покатой крыши прямо в лужи, окружившие домик. – А что если он не обратит на нее внимания? – спросил вдруг Эдвард. – Иногда можно подвести жеребца к водопою, а он…
– Мы просто должны сделать все, что в наших силах, – улыбнулся Фостер.
– На пароходе это может оказаться не так-то просто, – предположил Эдвард.
– Ты же знаешь, я всегда мечтал сыграть роль Купидона, – успокоил приятеля Фостер.
Эдвард улыбнулся в ответ и снова наполнил стаканы:
– Итак, за новобрачных! Фостер поддержал тост:
– И за скорое возвращение домой!
Селин сидела в неудобном кресле с совершенно прямой спинкой в спальне Кордеро Моро. Подтянув колени к груди, она спрятала ноги в складках чужого свадебного платья, руками прижав подол к краю кресла, под которым валялись ее пришедшие в полную негодность, размокшие туфли.
В противоположном конце комнаты прямо в брюках и рубашке спал мертвецки пьяный Кордеро Моро. Ноги его свисали с кровати. Селин внимательно смотрела на его белые носки под узкими черными штрипками, охватывающими ступни. Фостер, Эдвард, Стефен и Антон после церемонии проводили их до комнаты. Уложив новобрачного на кровать, чертовы близнецы чопорно улыбнулись и обменялись многозначительными взглядами.
Эдвард и Фостер быстро сняли с Кордеро сапоги и фрак. Затем они аккуратно уложили его вещи в большой открытый сундук, рядом с которым в углу стоял второй – оба явно были подготовлены к завтрашнему отъезду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114