К тому же в этой комнате нет тех воспоминаний, которые поджидали его в хозяйских покоях. Он останется спать здесь, рядом с ней, до рассвета. Но он не станет ее любить.
Фостер и Эдвард, в ночных сорочках и шлепанцах на босу ногу, медленно выбрались в коридор, держа в руках по подсвечнику. Как только они подошли к хозяйским покоям, Эдвард прижался ухом к двери.
– Я ничего не слышу, – прошептал он.
– Попробуй, нажми на ручку, – предложил Фостер.
– Сам попробуй, Фос, – отмахнулся Эдвард, с силой задувая свечу. Фостер сделал то же самое.
Насколько они могли судить, в хозяйских покоях было темно и тихо. Фостер оттеснил Эдварда и повернул ручку двери. Тяжелая створка совершенно бесшумно распахнулась. Слуги на цыпочках вошли в дверь и уставились на пустую кровать на возвышении.
– Его здесь нет, – проговорил Фостер с легким удивлением.
– Не думаешь ли ты… – В голосе Эдварда послышалась надежда.
– Может, нам повезет. – Фостер направился к двери, ведущей в комнату Селин.
– Я ничего не слышу, – снова сказал Эдвард. На сей раз он сам нажал на дверную ручку.
Фостер за спиной друга потянулся вперед, тоже желая посмотреть. Половицы под их весом громко, протестующе заскрипели. Оба мужчины замерли, затаив дыхание. Из-за двери все еще не доносилось ни звука.
Эдвард легко толкнул дверь и распахнул ее.
– Я ничего не вижу. – Разочарованный Фостер выглядывал из-за плеча Эдварда. – О Боже…
– Что? Скажи мне! – Эдвард даже трясся от возбуждения.
– Вон, на полу…
– Я вижу… Это брюки Кордеро…
– И ночная рубашка…
Фостер поскорее закрыл дверь, лишь в последний момент вспомнив, что это нужно сделать совершенно бесшумно. Отбежав на середину хозяйских покоев, он оглянулся на дверь комнаты Селин, с трудом сдерживая радость.
– Они сделали это, Эдди! Сделали! Теперь есть надежда, настоящая надежда, что эта свадьба окажется не напрасной. Эдвард покачал головой:
– А я уж совсем было отчаялся. Прошло уже много недель, а они до сих пор только несколько раз поцеловались, насколько я знаю. О Фос, это лучшее, что мог сделать наш Кордеро, правда? Может, теперь все изменится в его жизни?!
– Нам остается только надеяться. Крепостной ров пересечен и крепость взята, так сказать.
Эдвард похлопал Фостера по плечу:
– Как здорово ты умеешь говорить, Фос! Настоящий поэт!
Селин и не ждала, что увидит Корда в своей постели на следующее утро, но то острое разочарование, которое она испытала, обнаружив, что он уже поднялся и ушел, оказалось для нее совершенно неожиданным. Она отбросила москитную сетку и вспыхнула, увидев брошенную на стоящий рядом стул ночную рубашку. Селин быстро убрала ее в платяной шкаф в дальнем конце комнаты.
Все платья, что принадлежали Джемме, висели рядом с двумя-тремя нарядами матери Корда. Выбрав одно из платьев и расчесав волосы, Селин вышла из комнаты и почувствовала дразнящие запахи готового завтрака. Ее вдруг охватило страшное смущение оттого, что сейчас придется снова столкнуться с Кордом: она не знала, как вести себя теперь, после их близости. И решила держаться в соответствии с его поведением. Если он вообще не ушел, занявшись делами.
Селин обнаружила, что он сидит у стола, откинувшись на спинку стула и перекинув через нее руку, и смотрит куда-то в пространство. Ада, кажется, дошла как раз до середины пересказа какого-то рецепта.
– Потом я беру маленький сухой ломтик хлеба – считается, что лучше брать корочку, но не обязательно, – ровно намазываю глазированный… – Заметив Селин в дверях комнаты, Ада замигала и заулыбалась. – О, доброе утро, дорогуша! Мы так надеялись, что ты успеешь спуститься вниз прежде, чем Кордеро уйдет по делам. Я так рада, что Корд теперь займется всем этим вместо меня. Не знаю, что бы я стала делать, если мне пришлось бы всем этим заниматься и дальше. Помню один год, как раз после урагана… Когда был ураган, Ганни?
– Восемь, может, девять лет назад, – ответила Ганни, не замедляя шага по направлению к столу. Она как раз принесла тарелку для Селин: еды на ней хватило бы на троих. Служанка поставила блюдо там, где стоял еще один прибор, и вышла из столовой.
Селин наконец решилась поднять глаза на Корда и увидела, что он хмуро смотрит на нее.
– Что-то не так? – спросила она.
– Это платье моей матери?
Селин кивнула:
– Фостер и Эдвард подумали, что некоторые из ее платьев будут полегче, чем те, что есть у меня. – Она начала подниматься из-за стола. – Если ты не хочешь, чтобы я их носила…
Он отрицательно покачал головой:
– Вовсе нет. Я спросил, потому что подумал, что видел его когда-то прежде. Оно вышло из моды, – добавил он.
– Неважно. Это очень красивое платье.
– Кстати, об Элис, – вмешалась Ада. – Она говорит, что очень счастлива, потому что вы оба здесь. Она рада, что мне больше не придется быть одной.
– Это что – шутка, тетя Ада? – резко спросил Корд.
– Ну что ты, дорогой мой! Это не шутка. Я думала, может, вы с Селин уже обсудили это.
Теперь Корд перевел требовательно-вопрошающий взгляд на Селин. Она попыталась улыбнуться.
– Что обсудили? – Он напрягся, руки его сжались в кулаки, на лбу залегла глубокая морщина.
– Твоя тетя верит, что общается с духом твоей матери, – тихо пояснила Селин.
– Я не просто верю в это, – пояснила Ада. – Я на самом деле слышу ее.
Селин мягко сказала:
– Я уверена, что так и есть, тетя Ада.
– А я уверен, что нет!
Лицо Корда говорило о том, что он ужасно разозлился, и Селин пришлось взять его за руку. Как ни страшен был охвативший его гнев, но при одном ее прикосновении он исчез, словно промчалась летняя гроза. Он внимательно посмотрел в ее прекрасное лицо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114