– Любуюсь на умалишенную.
Бун скрестил руки на груди и молча стоял, ожидая, когда она разденется. Он заполнял собой всю комнату.
– Я так понимаю, вы хотите, чтобы я надела все это, – сказала Джемма, показывая ему узел, который держала в руках.
– Вы ведь не на танцульки собрались. Нельзя пускаться в путь в этом бальном платье.
Внезапно загубленное платье стало очень важным для нее. Это была последняя, пусть и пришедшая в негодность, частичка родного дома.
– Это не бальное платье. Это…
– Рваное и непрочное, оно не продержится и полдня, когда мы отправимся в путь. К северу отсюда гораздо холоднее. – Хантер ухватил ее за рукав и потер между грубыми пальцами дорогой материал. Затем взглянул на ее туфли. – Там есть башмаки, завернутые в остальные вещи. Наденьте и их тоже.
Джемма крепче вцепилась в узел и слегка вздернула подбородок.
– Пожалуйста, выйдите отсюда.
– Кое-кто из пьянчуг в таверне уже зашевелился. Я останусь здесь.
– Вы действительно собираетесь так стоять, пока я переодеваюсь?
– Советую вам начать.
Джемма страшно покраснела. Она уже примирилась с тем, что ей пришлось провести ночь наедине с этим мужчиной. Но по-настоящему раздеться и заниматься таким сугубо интимным делом, как переодевание, в его присутствии… Это что-то немыслимое!
– Прошу прощения, я не могу этого сделать.
– Может быть, вам стоит еще раз хорошенько поразмыслить насчет нашей поездки?
– Просто потому, что я не могу раздеться перед вами?
– Нам предстоит провести в тесной компании многие недели. Мы будем вместе есть, вместе передвигаться. Я собираюсь узнать о вас больше, чем вы сами знаете о себе, к тому времени, как мы доберемся до Санди-Шолз.
– Недели? Я не знала, что это займет так много времени. Я…
– Вы еще можете передумать.
Хантер пристально посмотрел на нее. Все сомнения, терзавшие Джемму во время его отсутствия, мгновенно промелькнули в ее мозгу. Так просто было согласиться с ним и все отменить.
И упустить приключение.
– Нет, я не передумаю.
– Тогда вам следует привыкнуть беспрекословно выполнять то, что я сказал. От этого довольно часто будет зависеть ваша жизнь.
– Сомневаюсь, чтобы моя жизнь зависела от того, стану ли я переодеваться перед вами.
Хантер тяжело вздохнул, без слов давая понять, что всякому мужскому терпению есть предел. Джемме хватило ума больше не спорить.
– Хорошо, пусть будет по-вашему. Только, пожалуйста, отвернитесь.
Хантер отвернулся, жалея, что не может не замечать звук с той же легкостью, с какой избавился от необходимости созерцать ее переодевание. Слыша позади себя шуршание шелка, он не мог не представить себе, как серебристо-голубая материя соскальзывает с ее плеч, затем с ее пышных грудей – и растекается соблазнительной лужицей у ее ног. Кончики его пальцев еще сохраняли ощущение тонкой шелковой ткани. Он мог поспорить, что ее кожа окажется столь же шелковистой на ощупь, если не более гладкой.
Все утро, пока он ходил по делам, Хантер твердил себе, что крупно об этом пожалеет. Перспектива провести по меньшей мере четыре недели наедине с этой привлекательной, несносной, постоянно выводящей из себя и определенно соблазнительной молодой женщиной его пугала. Кто она такая на самом деле? Почему настойчиво стремится отправиться вверх по реке? Хантер сомневался, что хоть когда-нибудь она откроет ему правду.
– Но это брюки!
– В них вы не будете слишком выделяться во время путешествия.
– Совсем как Текла. – Она произнесла это с благоговением.
– Кто?
– Святая Текла! Я все время молюсь ей. Это была юная девственница, которую преследовали, и она переоделась мужчиной, чтобы избежать изнасилования…
– Вы уже переоделись?
– Нет. Вы могли бы подыскать более подходящую одежду!
Хантер едва не улыбнулся.
– Вы готовы?
– Нет! Не оборачивайтесь.
Слова прозвучали приглушенно. Хантер представил себе, как она силится просунуть свою кудрявую белокурую головку сквозь тесный ворот рубашки. Он лишний раз убедился, что ему предстоит на редкость дурацкая поездка. И все из-за того, что он не способен повернуться спиной к тому, кто попал в беду.
– Вы что, не могли найти других туфель?
Хантер обернулся. Джемма Бесфамильная стояла перед мим, потрясая поношенными коричневыми кожаными башмаками, которые он купил прямо с ноги у какого-то юнги, слонявшегося вдоль причала.
– На взгляд они как раз вашего размера, – небрежно отметил он.
– Они просто ужасны. Весят больше, чем бочонок камней. Даже в этих до невозможности грубых носках я наверняка натру себе пятки. – Джемма посмотрела вниз и пошевелила пальцами ног.
Хантеру очень хотелось рассмеяться. Она стала похожа на бродяжку. Ее обворожительная фигура была полностью скрыта от глаз. Джемма стояла, сжимая в руках грубые кожаные башмаки, покрытые пятнами соли. В мешковатых штанах и широченной рубахе до колен она даже казалась меньше ростом.
Где-то за дверью грозный звук разбиваемого дерева разорвал мирную тишину. Джемма выронила один башмак. Взгляд ее сверкающих глаз устремился на дверь, затем снова вернулся к Буну.
– Что это было? – в испуге прошептала она.
– Думаю, это был прощальный вопль стула, встретившего свой конец.
Когда она наклонилась, чтобы поднять башмак, нечеловеческий рев и сразу же за ним грохот врубившегося в стену тела огласили воздух. Следом хлынул поток угроз и ругательств.
– Я сын трехглавого бизона, взращенный волчицей и гризли! Только посмей снова залезть мне в карман, сукин ты сын, и я живьем сдеру с тебя шкуру, паршивый ублюдок, ты даже глазом моргнуть не успеешь!
Голос, очевидно, принадлежал кому-то из речников, обретавшихся в наружной комнате.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95