– Говорит, что в родстве с вами, но…
Эйнджел засмеялась.
– Ну вот, тетя, что я вам говорила? Это кузен Фредерик, сам явился заглаживать ссору.
Уиллет виновато кашлянул.
– Это… этот джентльмен назвался Роузвейлом. Говорит, он Джулиан Роузвейл.
Эйнджел прижала руки к горлу. Леди Шарлот, никогда не позволявшая себе на людях ни малейшего проявления чувств, мягко осела на пол в глубоком обмороке.
* * *
Без головного убора, свесив голову, граф Пенроуз несколько минут стоял, преклонив колено, у могилы, не обращая внимания ни на то, что быстро сгущались зимние сумерки, ни на дождь, мочивший его плащ.
Росс Грэм, переминавшийся с ноги на ногу по другую сторону серой могильной плиты, хотел что-то сказать, но передумал и снова уставился в землю.
Наконец Пенроуз поднял голову и встал. Его густые темные волосы слиплись от дождя. Он вытер рукой затылок, где дождевые капли уже угрожали проникнуть за ворот рубахи, затем легким движением стряхнул грязь с брюк и надел шляпу.
– Пошли, Росс, обратно в гостиницу. У тебя такой вид, будто ты вот-вот окоченеешь.
Росс слабо улыбнулся и пошел следом за другом. Их башмаки вязли в грязной траве.
– Странно, когда бы я сюда ни пришел, всегда отвратительная погода. – В речи Росса, в каждом его слове явственно слышался шотландский акцент. – Может, она нас испытывает, как ты думаешь?
Пенроуз глухо засмеялся.
– Да нет, что ты! Тетя Мэри была сама доброта. Ты это знаешь не хуже меня. – Пенроуз оглянулся на маленький букетик подснежников, который кто-то положил на могилу Мэри Роузвейл. Она любила подснежники. Цветы уже успело забрызгать грязью, но все равно они ярко выделялись на сером камне. Словно лучик солнечного света в тусклом существовании тети Мэри.
– Пенроуз, я…
– Тебе обязательно называть меня так, Росс? – Голос графа прозвучал скорее утомленно, нежели сердито.
– Нет. Но это же твое имя.
Пенроуз тряхнул головой.
– Наверное, оно так… Но ты прекрасно знаешь, что у меня есть куча других имен. Если уж тебя так тянет к пышности, можешь называть меня Фредериком, например, или Максимилианом, или на худой конец Огастесом!
Росс, смеясь, хлопнул графа по мокрому плечу.
– Думаю, не стоит. Последний раз, когда я назвал тебя Огастесом, ты пригрозил убить меня.
– Да-да, но ты этого заслуживал. – Росс был старым другом Пенроуза и одним из немногих, кто осмеливался подшучивать над ним, даже когда тот был в дурном настроении. Они выросли вместе, тетя Мэри заменила им мать, и время не ослабило узы, связывавшие их друг с другом и с памятью о ней. – Для тебя самого будет безопаснее, если станешь называть меня Максом.
Росс кивнул, продолжая шагать к коляске, возле которой топтался в нетерпении кучер графа.
– Вы промокли до нитки, капитан, – сказал он.
– Ничего, бывало и похуже, сержант, – ответил Пенроуз, напоминая об их армейском прошлом. С сержантом Рэмзи они не раз квартировали в кишевших блохами домах на полуострове, немало провели дней в иссушающей жаре и промозглом холоде. – Немножко водички мне не помешает.
Усевшись в коляску, Пенроуз откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Посещение кладбища всегда действовало на него удручающе. Надо было приехать домой раньше, больше помогать Мэри… У нее была тяжелая жизнь – сначала ею помыкал ее отец, потом отец самого Макса. И тот и другой обращались с ней как с бесплатной служанкой. Его отец, скупой по натуре, заставил ее воспитывать своего сына, сэкономив таким образом на повторной женитьбе. Как он заявил, брак чересчур дорогое удовольствие. Жена так или иначе доберется до его кошелька, ну а незамужнюю сестру можно держать под контролем. Бедная Мэри. У нее было слишком мало житейских радостей. Ни своего дома, ни детей. Эти радости миновали ее по вине собственной семьи, по вине бессердечного старика, носившего титул графа Пенроуза.
Наследный граф Пенроуз заерзал на сиденье при мысли о своем ненавистном предшественнике. Жаль, что он не может отомстить за Мэри. Остались лишь его сестра и дочь. А с женщинами он не воюет.
Но ведь старик Пенроуз вел войну против Мэри, разве не так?
Хотя у Мэри все же было какое-то утешение. Ее горячо любили Пенроуз и Росс Грэм, сирота, которого она подобрала и защищала от всего мира, включая собственных родственников. Робкая овечка, когда речь шла о ее собственных интересах, она превращалась в тигрицу, коль скоро что-то угрожало ее мальчикам. Она бесчисленное количество раз спасала их, но, когда дело дошло до ее спасения, Макс с Россом опоздали.
– Бог с ними.
Макс поднял глаза и невольно улыбнулся в ответ на улыбку Росса. Что-то такое было в этих блестящих голубых глазах… Кипучая натура Росса не признавала ни поражения, ни отчаяния. И в этот сырой февральский день у кладбища его оптимизм снова оказался заразительным.
– Что тебе нужно, мой друг, – проговорил Росс, – конечно, кроме пунша, так это поучаствовать в хорошей битве. Человеку не до собственных проблем, когда наседает враг.
Макс невесело рассмеялся.
– На это надеяться не стоит, Росс. С Бони покончено.
– Я вовсе не имел в виду Бони, хотя, по-моему, его еще рано списывать со счетов. На мой взгляд, Эльба слишком близко от Франции.
Граф молча пожал плечами.
– Я вот что думаю, Макс, – сказал Росс. – Тебе надо чем-то заняться. Чем-то стоящим. Почему бы тебе не предпринять чего-нибудь в Палате? Ты вот говорил про старых солдат, которые побираются на улицах. Почему бы не поднять этот вопрос?
– Да потому, что я не могу явиться туда. Ты же и сам это знаешь. Что я за граф, без денег? – Пенроуз поймал себя на том, что говорит со все большим раздражением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58