– Кэтрин, возьми свои очки и почитай нам для развлечения какой-нибудь красивый сонет из лорда Байрона.
– Прочитай мой любимый, – сказала Пруденс, поправляя белокурые локоны, – «Она идет во всей красе».
Кэтрин поднялась со стула. В голове мелькнула мысль, что Лорена, заставляя надеть уродующие ее очки, хочет показать племянницу с самой невыгодной стороны. И тут же упрекнула себя. В ней говорило тщеславие. Во время того неприятного эпизода в хижине Берк ясно дал понять, что ее слабое зрение вызывает у него отвращение.
Она расправила плечи. Он может убираться к черту со своими мелочными предрассудками.
Кэтрин демонстративно достала из потайного кармана юбки очки в серебряной оправе и нацепила на нос. Затем села на табурет у камина, раскрыла тоненькую книжку и начала читать вслух.
Красивый ритм стихов очаровывал ее. Когда она дошла до последней мелодичной строки, ее бунтарский дух приутих.
Она в душе хранит покой
И если счастье подарит,
То самой щедрою рукой.
Стихи кончились. Только тихо потрескивал огонь в камине, Кэтрин не удержалась и поверх очков взглянула на Берка.
Их взгляды встретились. В его глазах она увидела мягкий серебристый свет, и демоническая сила этого взгляда, казалось, проникает в самую глубину ее души. Как будто он жаждал узнать мысли и чувства, принадлежавшие ей одной. Кэтрин переменила позу и опустила глаза. В какую-то минуту она почувствовала, что он видит ее насквозь, все ее мечты и желания. Но свою личную жизнь она больше никогда ни с кем не будет делить. Неразумно показывать слабость перед негодяем, целью которого было лишь развлечение.
– Осталось всего три дня до нашего бала, – нарушила наступившее молчание Пруденс. – Кто знает, может быть, я встречу красивого молодого человека, который посвятит оду мне.
– Ты должна оставить лучшие танцы для кузена Фабиана, – напомнила Лорена.
Пруденс надулась:
– Не хочу. Он болван. Слава Богу, он не обедал с нами сегодня.
– Прикуси свой язык. Будь хорошей девочкой, и я позволю тебе надеть на бал мое бриллиантовое ожерелье.
Недовольство моментально исчезло, и Пруденс бросилась к матери:
– О, дорогая, милая, добрая мамочка! Это правда?
Присцилла вскочила с табурета:
– Это несправедливо. А я?
– Ты можешь надеть мой жемчуг вместе с диадемой. Они так выгодно подчеркнут твою красоту. – Лорена покосилась на Берка. – Разве вы не находите, что она красавица, милорд?
Гришем по-прежнему смотрел на Кэтрин.
– Никакие драгоценные камни не могут сравниться с блеском ее глаз.
Очки, предназначенные для чтения, искажали его образ, превращая в таинственного незнакомца. Его комплимент невольно взволновал Кэтрин. Убедив себя, что Берк пошутил, она сняла и спрятала очки.
Присцилла кружилась по комнате, словно танцуя с невидимым партнером.
– О, между прочим, Кэтрин, раз ты все еще в трауре, если хочешь, можешь надеть мое черное атласное платье. Оно все же лучше любого из твоего гардероба.
Кэтрин прижала томик поэзии к груди и почувствовала огромное желание отказаться. Вполне разумно принять поношенное платье, чем потратить свои накопленные деньги на новое, которое, возможно, она больше никогда не наденет.
Однако она услышала собственный голос:
– Спасибо, но я решила отказаться от траура.
Лорена ахнула. Девицы уставились на нее. Берк удивленно приподнял бровь.
Кэтрин и сама была потрясена. Она не понимала, откуда возникло это решение, но была рада, страшно рада, что сказала это. Мрачный траур слишком долго тяжелым грузом лежал на ее плечах.
– Вдова обязана носить черное по крайней мере два года, – с оскорбленным видом заявила Лорена. – Так принято.
– Может быть, об этом поговорят немного и перестанут, найдя более интересную тему.
– Я запрещаю тебе, делать это, – рассердилась Лорена. – Ты опозоришь нашу семью. И оскорбишь память дорогого Фредди.
Кэтрин проглотила комок, вставший от волнения в ее горле.
– Мне жаль, что вызываю ваше недовольство, – спокойно сказала она, – но я приняла такое решение.
– И Альфред приветствовал бы ваше решение. – сказал Берк.
– Альфред? – повернулась к своему гостю Лорена. – Милорд, вы удивляете меня. Он бы не хотел, чтобы вдова забыла его.
– А она и не забудет. Ваш сын терпеть не мог женщин в черном. Говорил, что они похожи на стаю ворон. Он бы велел Кэтрин носить яркое золото. Вы ведь не пригласите на бал мелочных и недалеких людей, не правда ли?
Гришем умело втянул Лорену в обсуждение списка гостей, а Кэтрин сидела, изумленная тем, что он встал на ее защиту. Она представила себя в золотистом шелковом платье, кружащейся в танце в объятиях высокого незнакомца.
Платье, в котором она могла бы чувствовать себя прекрасной. Платье, в котором она снова стала бы девушкой с лучистыми глазами. Платье, которое никто не выбрасывал за ненадобностью. Было время, когда она одевалась как принцесса, в шелка и кружева, но все ее нарядные платья год назад убрали подальше, как и еще раньше у нее отняли надежду и мечты.
Искушала тайная мысль, что теперь она сможет позволить себе одеваться по последней моде. Осторожность же напоминала, что она еще не получила двух тысяч фунтов из доходов от имения.
Надо узнать, спрашивал ли Берк у Лорены о законном праве Кэтрин на свою долю. Нет, иначе бы ее свекровь не удержалась от какого-нибудь резкого замечания.
Вчера она не раздумывая согласилась с решением Берка разобраться в ситуации. Но сегодня, когда его присутствие не отвлекало, у нее было время подумать. И понять, что у независимой женщины есть свои обязательства.
Кэтрин встала и отложила в сторону книгу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97