И впервые заметил ее огрубевшие и покрасневшие руки.
Невольно в нем вспыхнуло желание защитить Кэтрин.
– Я не допущу, чтобы с вами так обращались, – со скрытой суровостью сказал он.
Ее глаза удивленно осветились янтарным блеском.
– Обращались как?
– Как с рабыней, черт побери. – Берк порывисто схватил ее руку и поцеловал огрубевшую кожу.
Казалось, между ними пробежала искра, словно соединившая их, и проникла в его душу.
– Вы должны носить шелковые платья и рисовать акварели.
Кэтрин отдернула руку и потерла то место, к которому прикоснулись его губы.
– Кроме этого, милорд, мои художественные таланты включают умение делать прически и готовить десерты. К тому же моя жизнь вас не касается.
Если бы она только знала! Он глубоко вздохнул, стараясь успокоиться.
– Мне бы хотелось, что вы присоединись к нам за чайным столом.
– Сожалею, но есть домашние дела, требующие моего внимания…
– Я требую вашего внимания.
– О, в самом деле? – Ее глаза снова блеснули, излучая чарующую прелесть. – Не сомневаюсь, трех прелестных дам вполне достаточно, чтобы развлечь даже такого ловеласа, как вы.
– Вы ничего не знаете о том, какие именно женщины в моем вкусе.
– Я знаю достаточно, чтобы отказаться от любых отношений с вами.
Гневно взглянув, на Берка, она сжала в руке какую-то вещь на тонкой золотой цепочке, спрятанную под шалью. Медальон.
Неожиданно граф заметил белую резную камею с изображением ангела, протягивающего руки к бриллиантовой звезде… и узнал ее. Это был тот самый медальон, который Берку во время сражения показывал Альфред.
Вид медальона взволновал Берка. Ведь он уже где-то видел его.
От охватившего душу суеверного страха дрожь пробежала по спине Гришема. Стены, казалось, надвинулись на него, сжимая виски. И, как неотвратимая волна морского прилива, перед глазами возникло видение…
Кэтрин сидела в глубоком кресле в библиотеке, наклонив голову так, что сзади на шее была видна маленькая родинка. С грустью в глазах она смотрела на лежавший на коленях кожаный футляр для драгоценностей и водила кончиком пальца по вытесненным на крышке золотым буквам.
«Ты вовсе не обязан был привозить мне подарок из Лондона», – говорила она, открывая футляр.
Потом ахнула и с благоговением вынула из белого бархата два медальона с камеями, расстегнула крошечные замочки на каждом из них и стала разглядывать миниатюры.
Нежная улыбка осветила ее лицо.
«Само совершенство. Мой портрет для тебя, а твой для меня. – Она приложила медальон с его изображением к муслиновому платью. Глаза Кэтрин затуманились, и она поклялась: – Он всегда будет рядом с моим сердцем»…
Видение исчезло. Берк пришел в себя. Он по-прежнему стоял в коридоре, резьба на стене врезалась в его спину, а по лбу струился пот.
Это произошло опять. Сцена представала перед его мысленным взором подобно пьесе. Нет, не пьесе! А словно реальность. Как будто он в самом деле подарил Кэтрин футляр с двумя одинаковыми медальонами.
Невероятно!
Весь прошедший год его безжалостно преследовали подобные фантазии. Они доводили его до такого состояния, что он чувствовал, как сходит с ума. Наконец Берк понял, что должен приехать в этот дом в надежде изгнать демонов, овладевших его разумом.
Вместо этого видение оказалось еще более ясным, чем ранее. До сегодняшнего дня он только однажды мельком видел ее изображение, на медальоне. Однако Кэтрин выглядела и вела себя в жизни совершенно так же, как и в воображении Берка.
Он жаждал разумного объяснения. Парного медальона не существовало. Личные вещи Альфреда были присланы его вдове. Естественно, она носила его медальон из сентиментальных побуждений.
– Милорд? Вы побледнели. Вы здоровы?
Берк увидел перед собой лицо Кэтрин. Ее темная бровь была вопросительно поднята, и это выражение ее лица почему-то показалось ему знакомым. Он видел его раньше.
«Спроси ее, – прошептал внутренний голос. – Спроси ее, существует ли парный медальон».
Но пересохло во рту, горло словно одеревенело.
Кэтрин выглядела до боли знакомой, начиная с густых каштановых волос, выбивавшихся из-под чепчика, до янтарных глаз, таких больших и таинственных, вызывавших мысли о чувственности, которые мучили его в мечтах. Гришема сжигало желание прижать ее к стене и целовать, ласкать, ощущать. Сравнить действительность с фантазиями.
Боже, он действительно сходит с ума.
С усилием Берк изобразил улыбку.
– Не надо этого чая, – сказал он. – Пора нам поговорить наедине. Почему бы вам не показать мне мою комнату?
Ее бровь взлетела еще выше.
– Вы не останетесь здесь.
– Нет, останусь. Ваша свекровь пригласила меня.
Румянец на щеках сделал Кэтрин еще привлекательнее. Она чуть не задохнулась, под черной шалью от глубокого вздоха поднялась грудь.
Кэтрин была готова заговорить, но из гостиной послышалось угрожающее шуршание юбок. В дверях появилась Лорена.
– Что здесь за перешептывание? Кэтрин, ты не должна приставать к лорду Торнуолду. Отправляйся назад, в кухню.
– Я просил леди проводить меня в мою комнату, – вмешался Берк. – Признаюсь, я вдруг почувствовал усталость.
– О, но Присцилла или Пруденс были бы рады сопровождать вас…
– У ваших дочерей будет еще много времени познакомиться со мной за обедом.
Лорена поджала губы, с подозрением и неудовольствием взглянула на Кэтрин, затем взяла себя в руки и наградила Берка любезной улыбкой.
– Как вам будет угодно, милорд. Кэтрин, отведи его сиятельство в голубую бархатную комнату.
– Да, мадам, – опустила глаза Кэтрин.
Это неожиданное смирение возмутило Гришема. Кэтрин в присутствии свекрови превращалась в серую тень.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97