Мы же, православные, называем
его сатаной.
Ц По нашим понятиям, это шайтан… Пожалуй, я смогу сохранить тебе жизнь, н
еверный, если ты примешь мусульманство и станешь честно служить мне.
Ц Я уже служу верой и правдой своему Отечеству, Ц ответил я. Ц И потом, я
слишком увлечен философией…
Ц Философы Ц мудрецы, Ц перебил меня трехбунчужный. Ц Я их уважаю. Еще
Ибн-Сина в начале нашего тысячелетия считал, что высшая цель человеческ
ого бытия заключается в познании «деятельного разума», который порожда
ет также и бессмертные человеческие души. Достойная цель жизни!
Ц Совершенно верно! Но, если ты помнишь, был и другой мудрец Ибн-Рошд, кото
рый сумел переспорить многих собратьев по перу. Он обосновал превосходс
тво разума над верой и доказал не правомочность богословов заниматься ф
илософскими проблемами.
Ц За что и был навечно проклят мусульманской, а заодно и вашей, христианс
кой, религиозной мыслью! А его учение до сих пор искореняется огнем и мечо
м!
Ц Значит, Ибн-Рошд был прав, когда призывал философов не разглашать свои
учения перед «широкой публикой», прозревая то, что слишком большие знан
ия могут разрушить религиозные убеждения и повредить здоровью и самой ж
изни их носителям.
Сираскир помолчал, обдумывая мой ответ, а затем спросил:
Ц Так что же я могу сделать для тебя, скажи.
Ц Сдать крепость русским без боя, Ц тихо проговорил я.
Ц Что?! Да как ты смеешь просить меня об этом?! Никогда не бывать такому свя
тотатству, скорее небо обрушится в Дунай, чем я сдам Измаил!
Ц Этого и добиваются слуги дьявола, Ц проговорил я. Ц Они желают истре
бить и турок, и русских под стенами твоей крепости. Так зачем же исполнять
их прихоти и потакать их злобным начинаниям?
Ц Мы с тобой, неверный, по-разному понимаем деяния, как ты назвал, «врага р
ода человеческого». Мы, мусульмане, считаем, что все в этом подлунном мире
есть промысел Аллаха. Плохое и хорошее. Как я могу перечить воле Аллаха? Не
т, я никогда не сдам Измаил, не говори мне больше об этом! Не порть последни
е часы своей жизни. Об этом все. Теперь другое. Скажи, тебе по нраву вот эта д
евушка? Да? Тогда она твоя. На эту ночь. И знай, что на рассвете тебя расстрел
яют. Это все, что я могу для тебя сделать.
Меня оставили наедине с красоткой, которую я страстно возжелал, а до расс
вета оставалось еще целых два часа!
Красавица измучила меня настолько, что я и сам не заметил, как заснул. По-в
идимому, сказалось и то, что до этой ночи пришлось мне многое увидеть и пер
ежить. А как известно (у всякого человека есть свой предел возможностей, в
ыше которого не прыгнешь.
Проснулся я уже тогда, когда рядом со мной на ложе любви никого не было. Мо
е время вышло, с ним кончалась и жизнь…
Глянув в окно, я убедился, что рассвет уже наступил, и подивился тому, что з
а мной никто не приходит. И тут только до моего все еще затуманенного сном
сознания дошло, что разбудил меня нескончаемый и непрерывный грохот кан
онады и разрывы артиллерийских снарядов в саду. За дверью раздалась горт
анная команда, которая мне все разом объяснила: «Неверные пошли на прист
уп… Все на стены! Так повелел пресветлый паша!»
«Пора искать пути к спасению! Ц подумалось мне. Быстро одевшись, я бросил
ся к двери, но за нею послышались отдаленное бряцанье оружия и топот приб
лижающихся шагов. Ц Сераскир верен своему слову! Это идут за мной, чтобы
отвести на казнь…»
Я подбежал к окну, но оно было слишком узким для меня. В самый последний мо
мент, перед тем, как двери распахнулись, я неожиданно для себя подскочил к
одной из уходящих к потолку мраморных колонн. Отчаяние придало мне силы,
и я каким-то чудом сумел вскарабкаться наверх, где и устроился, усевшись н
а металлических цепях, поддерживающих огромные светильники. Тут-то в оп
очивальню и ворвались обозленные тургаузы. В первый момент они остолбен
ело взирали на пустое ложе, а потом принялись топтать и крушить все, что им
подвертывалось под руку. Обстановка «алькова» была уничтожена мгновен
но, но это не успокоило палачей. Несолоно хлебавши, они бросились разыски
вать меня в других помещениях. Теперь настало время попытаться ускользн
уть из западни. Двери остались распахнутыми, охраны на месте не оказалос
ь…
Выбравшись в сад, я сразу же заметил высокие тюрбаны стражников у единст
венного входа в палаццо. Туда мне путь был заказан. Недолго думая, я обежал
дворец и, очутившись с тыльной его стороны, огляделся. Совсем рядом рябил
а от утреннего ветерка поверхность зеленевшего пруда. Зябко поводя плеч
ами, я вошел в воду и поплыл к противоположному берегу. Через пять минут я
уже ощутил ногами дно и вышел из воды.
Удивительно, но многочисленные купания в холодной воде за последние дни
не привели меня к простуде, а лишь родили во мне стойкое отвращение ко вся
кому холоду вообще. Я с удовольствием представил, что, когда все кончится,
стану бесстыдно изнежен и привередлив. Жар очага, теплое вино, ох как это з
дорово!… Но мечты, мечты… Сейчас я был мокр, меня бил озноб, и я опять должен
был скрываться, бежать. Но куда? Думал я над этим вопросом недолго. Единств
енный путь к спасению Ц подземный ход около кладбища. При моей зрительн
ой памяти найти туда дорогу не составит труда.
Город был охвачен паникой. Воины и мирные жители метались по улочкам от п
адающих неумолимо и жестоко пушечных ядер. Убогие домишки разлетались, п
однимая столбы пыли, пылали пожары. Крики, женские причитания, стоны ране
ных дополняли общую картину хаоса и ужаса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112