— А если не получится?
Полковник Гордеев задумался, после чего уверенно ответил, посмотрев в глаза Михаилу:
— Тогда придумаем что-нибудь еще.
— Когда прибудет автозак? — по-деловому спросил Чертанов.
— Завтра, в одиннадцать часов утра, — твердо сказал Гордеев.
Чертанов кивнул:
— Хорошо. Я скажу Святому, чтобы готовился.
* * *
Автозак прибыл точно в назначенное время. Заключенных препроводили под конвоем с тюремного двора и заперли в металлической клетке. Как это бывает, никто из осужденных не знал, куда их везут на этот раз. Оставалось только гадать: то ли перевозят на другую кичу, то ли хотят отправить на дальняк. А если все-таки последнее, то, значит, впереди очередная пересылка, которую трудно назвать даже местом приписки.
Лица у сидельцев были унылые, напряженные. Какая бы ни была тюрьма, но если живешь в хате долго, то появляется чувство хоть какого-то своего угла. А уезжать из обжитого места всегда тяжело. Совершенно не представляешь, через какие тропы будет проложен следующий маршрут и как встретят новичка на новом месте. А кроме того, новая дорога всегда пролегает через несколько пересылок, где бал чаще всего правит Господин Беспредел. Оно и понятно, пересылка — это не дом, а всего-то перевалочная база, где люди надолго не задерживаются. А потому направо и налево вешают косяки, за которые и спросить-то не с кого!
Сбиваясь в агрессивные стаи, сторожилы-арестанты пощипывали мужиков, понимая, что спрашивать с них за беспредел впоследствии будет некому, потому как уже на следующий день дороги разведут их навсегда.
Пересылка, одним словом!
Место глухое и темное. Как черная дыра. Правды там не доискаться. В ней могут призвать к ответу мужика, получившего досрочное освобождение. И попробуй растолкуй, что получил амнистию не потому, что носил красную повязку активиста, а оттого, что просто повезло, что угодил под очередное помилование всего лишь по капризу судьбы.
Металлическая дверь «уазика» захлопнулась, и мужичок, сидевший рядом с Чертановым, спросил, стараясь скрыть некоторую нервозность в голосе:
— Ты случайно не знаешь, куда нас везут?
Святой, сидевший напротив, скривился, показав желтоватые клыки:
— Домой везут, братан! Все! Под чистую отпарились.
Мужичок шутку не оценил. Лишь вполголоса пробурчал какое-то проклятие, но с расспросами более не лез.
Через решетчатое окошко Чертанов видел крепкого краснощекого сержанта, сидевшего в конце фургона. Лицо простоватое, но одновременно с этакой хитрецой в глазах. Такие физиономии бывают только у деревенских ухарей, вроде бы понятен, как раскрытая ладонь, вот только никогда не знаешь, в какой именно момент пальцы сложатся в фигу.
Машина выехала за ворота тюрьмы. На лице сержанта отобразилось нечто похожее на удовольствие. Какое-никакое, а развлечение. Пока катаешься, полдня прошло, а следовательно, дембель приблизился еще на двенадцать часов.
Машина покатила по Новослободской улице, а затем дорога пролегла далее в сторону Марьиной Рощи.
— Братан, — ухватился Чертанов за решетку.
«Уазик» крепко тряхнуло, Чертанов едва не разбил о металлические прутья лицо. Сержант лениво повернулся и обронил:
— Не положено разговаривать.
— Я же не просто так, а по делу, — быстро нашелся Чертанов. — Глянь сюда, — вытащил он пятидесятидолларовую купюру. — Водки купи, будь человеком!
Сержант повернулся еще чуток. С такого ракурса можно было увидеть блеснувший в черных зрачках цирика алчный огонек. На его простоватом лице застыло удивление, замешанное на каком-то диковатом малодушии: «И откуда у этих зэков башли водятся? Я почти два года лямку тяну, а денег набралось только на то, чтобы сходить в кабак! А эти сидят безвылазно в четырех стенах и запросто способны отстегнуть полсотни баксов за пузырь бормотухи! Ну где же тут справедливость!»
— Что я тебе… курьер, что ли? — после некоторой паузы подобрал он нужное слово.
По личному опыту сержанту было известно, что сразу соглашаться на предложение зэков не следовало. Глядишь, еще что-нибудь обломится. А потому стоило немного покочевряжиться да понабивать цену.
По тому, с какими глазами вертухай смотрел на баксы, Чертанов понял, что согласие уже получено. Следовало только соблюсти некоторые правила приличия.
— Тебе на дембель лавэ, что ли, не надо? Хоть девочку свою в кабак сводишь. А может, ты думаешь, что кто-то настучит? Да мы стукача сразу на хрящ любви посадим!
— А может, тебе и бабу еще привести? — поинтересовался сержант.
Лениво так, совершенно без злости. Дескать, всего лишь рабочий момент, нужно уточнить кое-какие существенные детали. Водка имеется, а к ней и бабенку нужно приложить.
Чертанов мелко рассмеялся, но руку с деньгами не убрал.
— А почему бы и нет? За телку я и добавить могу!
— И сколько же добавишь? — вяло поинтересовался сержант.
Повернулся немного, всего лишь на какой-то градус, но теперь отчетливо улавливалось хищное выражение его лица. Но тем не менее в каждом его движении было столько лени, будто у него в деревне долларами разжигали печи.
— Могу дать еще полста.
Чертанов подобно фокуснику раздвинул пальцы, и тотчас в его ладони обнаружилось еще пятьдесят долларов. Совершенно не лишняя прибавка к сержантскому жалованью.
— Хорошо, — смилостивился сержант. — Куплю!
И ловко вытянул через решетку протянутые деньги.
— Пару бутылок водки возьми, — напутствовал его Михаил.
— Что я тебе, верблюд, что ли, чтобы все это на себе тащить? А потом, патруль может заметить. Одной хватит!
Чертанов неодобрительно покачал головой:
— Когда-нибудь жадность тебя погубит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22