По ее сверкающим глазкам было заметно, что его аппетит доставляет ей немалое удовольствие. В какой-то степени Вера была эстетом!
— Тяжелый был день, — наконец заговорил Михаил, одолев первый стакан. — Просто с ног валюсь!
— Произошло что-то ужасное?
Чертанов посмотрел на Веру. Целый день он шастал среди трупов, заглядывал в их ужасные разложившиеся раны и не мог подобрать всему этому нужного слова. А ей стоило только взглянуть на своего мужика, и она тут же с легкостью подобрала характеристику случившемуся.
— Вот именно… ужасное. На Дмитровском шоссе обнаружено три трупа молодых женщин, каждой из них не более двадцати лет. Похоже, их убил один и тот же человек, убийства объединили в одно делопроизводство. Меня назначили расследовать эти дела, а я даже не знаю, как к ним подступиться.
— За что же их, бедных? — вздохнула Вера, сопереживая.
Еще одна ее особенность, которая очень импонировала Чертанову. Прежняя женушка никогда не интересовалась его делами. Порой у него создавалось впечатление, что они проживают в разных пространственных и временных измерениях. А когда он приходил домой позже обычного, то благоверная смотрела на него с таким видом, как если бы он свалился на супружескую кровать из какой-нибудь галактической туманности. Веру же интересовала любая мелочь, от оторванной на рукаве пуговицы до его взаимоотношений с начальством. Подобный интерес со стороны женщины к собственной персоне подкупал неимоверно, тем более что это внимание никогда не ослабевало, а даже, наоборот, увеличивалось с каждым прожитым днем.
— Если бы я знал, — горько произнес Михаил, понимая, что одной бутылкой пива не обойтись.
А Вера, тонко почувствовав его настроение, уже выставила на стол вторую бутылку пива, такую же прохладную и запотелую.
Порой Вера представлялась ему безропотным существом, готовым исполнить любое его желание. Возможно, в таком ее поведении тоже была своя женская житейская мудрость. С точки зрения мужика, баба должна находиться в полной зависимости от него. Например, находясь в отвратном настроении, он может гаркнуть на нее, как на любимую собаку, и она, чувствуя немилость хозяина, должна виновато отойти в сторону, а не поднимать ответный хай.
Это очень тонкая материя совместного сосуществования мужчины и женщины.
Сейчас Вера выглядела необыкновенно сочувствующей ему. Глядя на нее, хотелось исповедаться. Плечи у нее узкие, худенькие, но если взвалить на них свои душевные переживания, то наверняка выдержат. Женщины куда более выносливый народ, чем мужики.
Халат у Верочки чуток распахнут, и в разрезе мелькает красивая крепкая грудь. Заметив взгляд Чертанова, она осторожно прикрыла свои прелести, тем самым давая понять, что сейчас не самое лучшее время для интима. Все деликатно, ненавязчиво и в самую меру.
— Какой кошмар! А установили, что это за девушки?
Вопрос был задан с милицейской точностью. Удивляться не стоит, пошел уже второй год, как она живет с сыскарем.
— Личности двух девушек установили. Одна Слободина, а другая Копылова. Кто третья — неизвестно.
— Как ты сказал? — неожиданно глухо переспросила Вера.
Чертанов удивленно посмотрел на Веру:
— Копылова.
— Случайно не Мария?
— Верно, Мария… Копылова Мария Федоровна. А ты ее знаешь?
— Господи! Это же моя одногруппница, Маша. Она пропала еще в прошлом году. Ты бы не мог показать мне ее фотографию?
— Может, это все-таки не она, — попытался отговориться Чертанов. — Документы нашли метрах в пятидесяти от места убийства.
— Я должна взглянуть.
— Знаешь, все это очень неприятно. Я сам до сих пор вздрагиваю, когда вижу подобное.
— Я очень тебя прошу, — взмолилась Вера.
Сейчас был тот самый случай, когда приходилось согласиться. Материя, связывающая их в единое целое, натянулась. Требовалось всего лишь одно небольшое усилие, чтобы она начала трещать.
И все-таки Чертанов медлил.
— Пойми, Вера, это не свадебные фотографии. Глядя на эти снимки, даже у самых крепких мужиков слеза наворачивается.
— Михаи-ил, — протянула девушка с укором.
— Хорошо, — не скрывая неудовольствия, Чертанов потянулся к планшету, в котором лежало несколько фотографий. Отвернувшись, он выбрал одну, с его точки зрения, наиболее безобидную. Хотя какая тут может быть цензура! — Возьми, — протянул он снимок.
Лицо девушки было снято крупным планом. Длинные волосы, рассыпавшиеся веером, накрепко вмерзли в землю. И если не всматриваться в застывшие безжизненные черты лица, то можно было подумать, что их треплет ветер.
Вере хватило лишь секунды две. Вернув фотографию, она с ужасом произнесла:
— Боже мой!.. Это она. Как же теперь Екатерина Алексеевна это переживет?.. Ведь она все надеялась, что Маша жива. В церковь ходила, молилась, свечи ставила.
Лицо ее как-то посерело, будто бы она сама потеряла кого-то из близких. Приобняв Веру, Михаил постарался утешить ее:
— Поверь моему опыту, матери станет легче. Все это время она жила в мучительном ожидании. А тут хоть горькая, но определенность. Не дай бог кому-то пережить подобное!
— О чем ты говоришь! — неожиданно воскликнула Вера, протестуя.
— Все это так. Пустота, связанная с ожиданием дочери, заполнится скорбью. Появится место, куда можно будет принести в память о дочери цветы.
— Как все это ужасно!
— А где она работала? — В Чертанове заговорил профессиональный интерес.
— Маша?
— Да. Она ведь, как и ты, уже должна была закончить мединститут?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23