В какой-то степени они даже стали хорошими приятелями. Сдерживая свое слово, Яковлев, как мог, протежировал своему агенту в продвижении по служебной лестнице. У Савельева обнаружился самый настоящий талант информатора, его донесения отличались четкостью, насыщенностью фактами, а главное, были невероятно полезными в работе. Поначалу Яковлев планировал использовать Леонида Петровича по мере надобности, но впоследствии их контакты стали постоянными.
Теперь Яковлев имел информацию практически обо всех людях, которые так или иначе вступали с пилотом в контакт. Савельев благодаря своей незаурядной наблюдательности умел подмечать сильные и слабые стороны сотрудников авиаотряда, а потому нередко подсказывал, как их стоит использовать.
За долгие годы их общения докладные, написанные Савельевым, составили несколько томов, которые Виктор Ларионович хранил в одном из своих сейфов. Но особенно тщательно он оберегал первую бумагу, в которой летчик изъявлял желание к сотрудничеству.
Дважды Савельев заговаривал о том, что ему хотелось бы получить назад эту бумагу, — в конце концов она уже не играет особой роли! — но всякий раз Яковлев деликатно переводил разговор в другое русло. Подобная просьба даже немного умиляла теперешнего генерал-майора, его деловые отношения с Савельевым зашли настолько далеко, что тот был вправе требовать, чтобы его включили в штат ФСБ с присвоением очередного воинского звания, а он настаивал всего лишь на какой-то бумаге, с которой началось их сотрудничество.
Открыв сейф, Виктор Ларионович взял совсем тонкую папку. В ней было десятка два листочков, в которых выражалось желание о сотрудничестве. Некоторые из них чуть пожелтели от времени, уголки листов слегка поистрепались и свернулись. Но эти листки по-прежнему являлись весьма серьезными документами. Некоторые из его информаторов за это время сделались ведущими специалистами в своих организациях, другие просто продвинулись по службе.
У каждого был свой путь в информаторы. Четверо захотели поиграть в разведчиков и вышли на контакт сами, а потому Яковлев называл их идейными или романтиками. Часто донесения этих людей нуждались в дополнительной перепроверке, что существенно снижало их ценность как агентов. Но большая часть шла в информаторы из-за денег. К таким людям Яковлев всегда относился с особой настороженностью. Если они любят деньги, то существует вариант получить двойного агента, а то и тройного. Наиболее надежными он считал тех, кого удалось зацепить на чем-то существенном, кто работал не из-за эмоциональных душевных красок, не из-за материальных благ, а из страха быть разоблаченным.
Савельев как раз был из этой вот третьей группы.
Взяв нужный листок, уже изрядно истрепавшийся по углам, Яковлев сложил его вчетверо и сунул во внутренний карман.
На окраине города у него была конспиративная квартира, где он встречался со своими информаторами. Место неприметное, вдали от трасс, рядом парк, здесь при желании можно было не только самому спрятаться, но и укрыть автомобиль. Не менее важным обстоятельством являлись соседи — полуспившийся контингент. Все они поголовно считали, что Виктор Яковлев работает в вымирающем НИИ, и при встрече всякий раз советовали ему устроиться рабочим на соседний мясокомбинат, где можно будет иметь существенный приварок к столу. Яковлев понимающе кивал, но всякий раз откладывал свое трудоустройство.
С Савельевым Виктор Ларионович договорился встретиться даже не в помещении, а на углу дома. Долгого разговора не планировалось, а потому, выкурив по сигарете, можно будет разбежаться в разные стороны.
Подойдя к дому, Яковлев увидел, что Савельев уже ждет его. Прислонившись к шершавому стволу старого клена, он мирно попыхивал сигаретой. Виктор Ларионович никогда не шел на встречу сразу, не оглядевшись. Минуту-другую он наблюдал за информатором, стараясь определить его настроение, после чего выстраивал предстоящий разговор в зависимости от состояния собеседника.
Контрразведчик просто обязан быть хорошим психологом. От этого во многом зависит результат его работы. Савельев сделал несколько глубоких затяжек, выпустив дым через нос. Для знающего человека его поведение могло говорить о многом. Информатор был чем-то взволнован, следовало расположить его к себе с первой же минуты.
Сунув руку в карман, Яковлев нащупал припасенный листок бумаги и направился к месту встречи.
— Привет, Леня, — Яковлев протянул руку.
— Здравствуй, Витя, — поспешнее, чем следовало бы, отозвался Савельев, пожав протянутую руку.
Для подавляющего большинства сотрудников Яковлев был «товарищ генерал-майор»; для более узкого круга лиц — Виктор Ларионович, и уж совсем для немногих он оставался по-прежнему Витей. Собственно, Яковлев и не возражал против подобного обращения, ведь Савельев знал его еще в то время, когда он ходил в младших офицерах и даже не предполагал, что когда-нибудь ему удастся дослужиться до генерала. Было бы глупо требовать сейчас соответствующего обращения, в этом случае нарушалось главное требование работы с информатором — доверительность.
Протянув листок бумаги, генерал сказал:
— Вот то, о чем ты меня просил. Узнаешь?
Ларионов осторожно взял листок.
— Что это?
— А ты взгляни.
Виктор Ларионович цепко наблюдал за его реакцией. Недоумение, отразившееся на его лице в тот момент, когда он взял бумагу, сменилось заинтересованностью.
— Тот самый? — удивленно спросил он.
Яковлев улыбнулся.
— А ты прочитай. Да и чего ради стал бы я тебя обманывать?
— Нет, но…
— Вот ты скажи мне, за все это время я тебя хоть раз обманул?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14