А разглядывать собеседника Геннадий Васильевич за двадцать пять лет сл
ужбы научился, как никто другой. Причем он умело делал вид, что его совсем
не интересует человек, сидящий напротив, а его ответы он вынужден выслуш
ивать лишь в силу служебной необходимости. Но на самом деле все было не та
к; он подмечал многое, если не сказать Ц все. Жесты, мимику, прислушивался
даже к дыханию, следил за руками, которые были лучше всякого барометра, и,
конечно же, следил за цветом кожи Ц у наиболее чувствительных натур на п
ротяжении короткого разговора она может принимать едва ли не все цвета р
адуги.
Полковник достал портсигар, старенький, мельхиорoвый, еще дедовский, с ед
ва различимой гравированной надписью на потемневшей поверхности. Бабк
а подарила, в канун помолвки. Открыл. Сигареты лежали рядком, аккуратнень
ко, как карандаши в ученическом пенале. Закуривать не стал Ц закрыл со ще
лчком. После чего небрежно скинул в наружный карман пиджака.
Мужчина сидел спокойно, даже равнодушно. Такие отрешенные лица можно вст
ретить только у людей, стоящих в очереди или где-нибудь в общественном тр
анспорте, терпеливо дожидающихся своей остановки.
Да и собственную жизнь такие воспринимают философски, как некую переход
ную субстанцию из одного состояния в другое.
Уже через минуту Крылов понял, что заработать психологического капитал
а не удалось.
Ц Значит, вы и есть тот самый пострадавший? Ц бодро и одновременно с соч
увствием спросил полковник.
Ц Он самый и есть, Ц безрадостно протянул мужчина.
Ц Как вас… по имени-отчеству?
Ц Иван Степанович… Федосеев, Ц сдержанно, но с каким-то скрытым достои
нством отозвался охранник.
Ц Давно вы здесь работаете?
Ц Давно… Уже лет восемь будет.
Ц Значит, вы здесь старожил?
Ц Пожалуй, что так… Да и по возрасту я здесь самый старший, они мне все в сы
новья годятся. Я их так и называю, не обижаются. Все-таки от души говорю, а н
е для того, чтобы обидеть.
Ц Иван Степанович, расскажите, пожалуйста, поподробнее, что произошло с
егодняшней ночью?
На грубоватом лице Федосеева проступили новые морщины, похоже, что подоб
ное воспоминание было не из самых приятных в его жизни.
Ц Ну… В этот день все было как обычно, ничто такого не предвещало, Ц нача
л уныло охранник. Ц Я тут у нас за смену отвечаю и слежу, чтобы у меня во вс
ем порядок был. Ц Кончики пальцев правой руки нервно забарабанили по по
верхности стола. Ц Проверили все замки, печати. Позвонили в центр, сообщи
ли, что все нормально. Потом я пошел к себе.
Ц Так, продолжайте, что было дальше.
Ц Вот в этой комнате все и произошло. Слышу Ц дверь открылась. Я думал, чт
о это Семен. Он со мной о чем-то поговорить хотел. Я поворачиваюсь и вижу, чт
о в каптерку два человека входят, а в руках у них обрезы…
Ц Лица их рассмотрели?
Ц Да какой там рассмотреть, Ц махнул рукой Федосеeв. Ц У них на головах
шапки были, ну такие, что лица зарывают… Маски, в общем, только дырки для гл
аз.
Ц И что же было потом?
Ц Чего греха таить, струхнул я, Ц честно и виновато признался Иван Степ
анович. Ц Спрашиваю: что вам надо? А один из них, тот, что был повыше, неожид
анно рассмеялся и говорит: «То, что нужно, уже забрали». И оружием в меня це
лит. Ц Дядька всплеснул руками и произнес:
Ц Ну, поймите меня правильно, ну не железный же я, в конце-то концов! Думал,
под себя сейчас схожу. Ничего, обошлось. Не опозорился… Тут второй из-за с
пины выходит и так по-простому спрашивает: ну что, мочить, что ли, его будем
, как тех двоих? Я хочу спросить, что там с ребятами случилось, а не могу, чув
ствую, язык к небу пристал и отковырнуть его никак не получается. Тот, что
повыше, отвечает: погоди, дескать, успеется…
Полковник насторожился:
Ц Он обращался к нему как-нибудь? Ну, скажем, называл его по имени, может, п
розвище какое употребил?
Федосеев всерьез задумался: губы его напряженно сжались, отчего по щекам
в разные стороны пошел веер морщин.
Ц Что-то не припоминаю… Кажется, они как-то друг к другу без личностей об
ращались. А может быть, я просто подзабыл, да и не думалось в то время ни о че
м больше, как о собственной шкуре, Ц честно признался Иван Степанович.
Ц Ладно, продолжайте. Что было потом?
По разбитому лицу Федосеева было видно, что воспоминания ему даются не б
ез труда. Он растер пальцами виски и продолжал так же безрадостно:
Ц Спрашивает меня: драгоценности, деньги есть? Я взмолился, говорю да отк
уда же, сынки, у меня деньги? А потом, даже если бы и были, разве стал бы я их на
работу таскать? А он мне хрясь прикладом в голову. Я и повалился на пол, дум
аю, пробил черепушку-то. В мозгах все тудит. По щекам кровь, Ц совсем уныло
сообщил Иван Степанович. Ц Спрашиваю: за что же ты меня так уделал? А он мн
е с ехидцей так сообщает, дескать, ты меня не рожал, чтобы сынком называть.
А если еще раз услышит, то я пулю схлопочу. Ну, я и заткнулся. А тут он у меня д
альше спрашивает: «Если у тебя денег нет, то, может быть, у твоих напарнико
в имеется?» Я отвечаю: так у них и спрашивайте, я-то здесь при чем? А второй к
ак расхохоется, у меня даже кровь в жилах застыла. Говорит, что и спрашиват
ь уже более не у кого. Дескать, они с простреленными черепами валяются… Я т
ут поднялся, думаю сейчас меня совсем затопчут. А высокий тычет мне «ство
лом» в лицо и говорит: что-то ты задерживаешься с ответом. Может быть, тебе
по другому уху ударить? Я и говору откуда у них деньги-то, молодые еще, чтоб
ы их нажить. А он мне как ткнет «стволом» в щеку. Я уже и не интересуюсь, за ч
то.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27