Мне совершенно не нужна чья-либо опека. Уже много лет я забочусь о себе сама, и довольно успешно.
– Не всегда все складывается так, как нам хочется, – заметил Джонатан. – Хейзл убили. А полиция понятия не имеет, кто убийца. Я не могу допустить, чтобы вы подвергались опасности.
– Помолвка не избавит меня от опасности, – возразила Реджина. – Вы пользуетесь ситуацией, чтобы оправдать собственные поступки. А теперь оставьте меня в покое.
– Я вам надоел? – шепнул он.
Реджина посмотрела мимо него на второй этаж пансиона. Окна, выходящие на сарай, были темны, в них отражался только лунный свет. Уличный фонарь на углу Уитли-стрит и Бичер-стрит своим желтоватым светом очерчивал лишь небольшой круг в кромешной ночной тьме. Вся остальная улица была пустынна и темна. С северной стороны сарай закрывали вечнозеленые деревья, украшенные свисающими сосульками и комками влажного снега. Таким образом, на крышу сарая, как в закрытую комнату, не мог заглянуть никто.
– Я вам надоел? – повторил Джонатан. Его настойчивость раздражала Реджину.
– Меньше всего мне нужен самоуверенный мужчина, который предлагает замужество едва знакомой женщине. Поверьте, я не смогу быть такой женой, какую вы хотите.
– А какой женой будете вы?
Реджина упрямо вздернула подбородок.
– Такой, для которой замужество – это партнерство, обмен мыслями и чувствами. Такой, которая не откажется от собственных взглядов, чтобы полностью подчиниться мужу. Если бы я могла, то убрала бы слово «послушание» из брачного обета. Оно устарело и потеряло всякий смысл.
– А какое слово пугает вас больше: послушание или замужество? – спросил Джонатан, шагнув к ней.
– Меня не пугают эти слова, – сказала Реджина, думая о том, как бы уйти с крыши сарая, не проходя мимо Джонатана. Он закрывал путь к лестнице. Чувствуя себя под его взглядом и от его вопроса как в ловушке, она огляделась в поисках выхода. Но его не было. Понимая, что ей не удастся уклониться от ответа, Реджина посмотрела ему прямо в глаза и сказала:
– Я не против брака, если люди, дающие обет, любят и уважают друг друга. Я против мужчин, которые думают, что обручальное кольцо – это знак собственника.
– Во многих странах это так и есть, – спокойно произнес Джонатан. – Я же считаю, что все зависит от тех, кто вступает в брак.
Реджина недоверчиво посмотрела на него:
– Думаю, вы не первый мужчина на свете, который говорит одно, а делает другое.
– Но я первый мужчина, попросивший вашей руки.
– Это к делу не относится. К тому же вы не просили моей руки. Вы просто огласили свое решение.
– Напротив, в этом все и дело, – несвойственным ему мечтательным тоном произнес Джонатан. – Я первый мужчина, который не изображал влюбленного.
– Мы не влюбленные, – поправила она его. – Мы соседи. И ничего больше.
Джонатан рассмеялся:
– Соседи не целуются так, как целовались мы.
У Реджины не было ни малейшего желания вспоминать об этих волнующих поцелуях.
– Мужчина, чтобы добиться своего, может сказать что угодно. А когда женщина свяжет себя с ним брачными узами, запоет совсем по-другому.
– И вам не нравится, что я хочу привязать вас к себе, – сказал Джонатан, приближаясь к ней. – Виноват, – признался он низким шепотом. – Я хочу вас, мисс Ван Бурен. Согласен на все, только бы получить вас.
Глава 7
Одно дело, когда мужчина целует женщину и предлагает замужество. И совсем другое, когда он смотрит ей прямо в глаза и говорит, что хочет ее.
Реджине никогда еще не делали такого недвусмысленного предложения, поэтому сейчас ей было трудно найти достаточно резкие слова, чтобы поставить Джонатана на место. Страстное желание коснуться его не позволяло Реджине думать ни о чем другом. Это желание сводило ее с ума.
Джонатан прекрасно понимал, что чувствует девушка. Если он сам сейчас же не коснется ее, то просто взорвется. Джонатан воспользовался паузой в разговоре и коснулся холодной щеки Реджины.
Она отшатнулась от него.
– Не надо, – тихо взмолилась девушка.
– Я должен это сделать, – прошептал Джонатан, снова ласково коснувшись ее щеки кончиками пальцев. – Сейчас для меня это самое главное в жизни.
Реджина почувствовала, как тает от его прикосновения. Во взгляде девушки Джонатан прочел все ее тайные мечты и желания. В этот миг он словно заглянул ей в душу и убедился в правильности своего выбора. Именно Реджина должна стать его женой. Она красивая, страстная женщина, и у него есть ключ к ней.
Прикосновение Джонатана пробудило в Реджине такие чувства, которые вытеснили все остальное. Он обвел ее губы кончиками пальцев, как художник, делающий набросок, чтобы потом оживить его с помощью кисти и красок. Реджина приоткрыла губы.
Джонатан наклонился к ней и запечатлел на ее губах нежный поцелуй, который лишил его последних остатков самообладания. От страстного желания кровь у него закипела. Но он не хотел показывать это девушке. Какой бы умной ни считала себя Реджина, у нее не хватало опыта, чтобы понять, что творится у него в душе.
Отбросив всякую осторожность, Реджина ответила на его поцелуй. Сначала неуверенно, затем, когда Джонатан обнял ее, более горячо. Она запустила пальцы в волосы на затылке и легко вздохнула. Это заставило Джонатана еще крепче прижать ее к себе.
Ему мешала теплая неуклюжая одежда, и Джонатан в душе проклинал зиму, из-за которой им приходится кутаться в шерстяные вещи и громоздкие пальто. Несмотря на то что Реджина только что просила оставить ее в покое, она не сопротивлялась. Теперь уже Джонатан оказался спиной к скамейке, а она – спиной к краю крыши.
Джонатан, беспрестанно целуя девушку, медленно отступал к скамейке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81