Картина не только открывала секреты гарема, но и возбуждала любопытство. Понимая, куда могут завести ее мысли, возникшие при виде этой сцены, Реджина поспешно отвела взгляд от полотна. Однако острый взгляд Джонатана успел заметить, какое впечатление картина произвела на девушку.
– Здесь изображен летний дворец султана Топкапы, – пояснил он.
– Память о посещении дворца?
– Нет. Дворец был разрушен лет за тридцать до того, как я был в Турции, – сказал он, с радостью отметив нотки ревности в ее голосе. – Я купил эту картину просто потому, что она мне понравилась.
– В Мерриам-Фоллс не принято выставлять напоказ такие картины, – заметила Реджина, оглядывая комнату. Ее украшали только сувениры, привезенные Джонатаном из его экзотических путешествий.
На ее счастье, Бисби начал подавать ужин. Реджина заняла предложенное ей место за столом. Она подняла глаза и обнаружила, что сидит прямо напротив поразившей ее картины. С точки зрения сторонницы движения женщин за свои права, изображенная на картине сцена была оскорбительной и унизительной: женщины, созданные исключительно для того, чтобы ублажать мужчину. Но если посмотреть на нее с другой точки зрения, более объективно, то картина интересная. Художник уловил не сексуальную, а чувственную атмосферу гарема. Цвета были нежными, как ласки любовника. Тени – скорее манящими, чем пугающими. Женщины выглядели довольными, как будто наслаждение, доставленное им султаном, стоило того, чтобы жить пленницами в его гареме.
«Вы опасаетесь, что вам понравится принадлежать мне». Реджина зажмурилась, вспомнив эти слова. Ей не хотелось думать о том, что она может принадлежать Джонатану. Но если бы это случилось, неужели ее лицо выражало бы такую же удовлетворенность, как у этих женщин на картине? Могла бы она испытывать удовольствие от того, что является чьей-то собственностью? Могла бы принадлежать Джонатану и при этом оставаться самой собой? Или ей пришлось бы пожертвовать своей душой ради удовлетворения плоти?
– Вы так и не ответили на мой вопрос, – сказал Джонатан, когда Бисби, подав изысканную еду, покинул комнату. – Что вас пугает больше? Замужество или я?
Он каким-то таинственным способом читает ее мысли, подумала Реджина. «Зачем ему нужно убеждать меня в том, что я боюсь его?» Чтобы успокоиться, она выпила немного воды. Потом с вежливой улыбкой произнесла заведомую ложь:
– Ни то ни другое.
– Тогда, почему вы не хотите принять мое предложение? Уверяю вас, я не тиран. И не собираюсь контролировать каждый ваш шаг. Или запрещать читать сочинения родоначальниц суфражизма.
– Вы уже и так контролируете каждый мой шаг, – возразила Реджина. – Я не могу выйти из дома, чтобы ваш верный Бисби не следовал за мной по пятам. Мне это не нравится.
– А я считаю, что вам лучше потерпеть присутствие Бисби, чем оказаться в опасности.
Что-то в его тоне заставило Реджину замолчать. Он не просто констатировал факт, он заявлял о решимости осуществить свои намерения и защитить ее. Как и Джонатан, она вынуждена была признать существующую опасность. Полиция все еще искала убийцу Хейзл.
– Вы не ответили на мой вопрос. Если вы не боитесь ни замужества, ни меня – значит, боитесь себя.
– Это уже не вопрос, а загадка, – сказала Реджина, чувствуя, что попала в расставленную ловушку. – Почему я должна бояться себя?
– Потому что я заставляю вас чувствовать то, чего вы раньше не чувствовали, – ответил Джонатан. – Потому что вы хотите, чтобы все, и вы в том числе, верили в вашу способность противостоять силе страсти.
– Вы снова начинаете грубить, – покраснев, заметила Реджина.
Его откровенность огорчала ее почти так же, как и сознание его правоты.
Страсть – это приключение для мужчины и проявление слабости – для женщины, так полагала Реджина.
Джонатан отпил шампанское. Он уже заранее решил, что сегодня заставит Реджину свернуть с ложного пути. Он соблазнит ее и заставит пойти с ним к алтарю, а поэтому сейчас может себе позволить долгие обсуждения всех «за» и «против» брака. А еще он может обратить ее природную чувственность против нее самой. После долгих размышлений Джонатан пришел к выводу, что Реджина использует суфражизм как щит, как средство удержать мужчину на расстоянии. Наилучший способ заставить ее выйти за него – убедить в преимуществе замужества перед незамужней жизнью, которая дает ей только относительную независимость. Ему нужно доказать, что, став его женой, она больше обретет, чем потеряет.
– Конечно, такая образованная женщина, как вы, в состоянии говорить на самые разные темы. Людям свойственно испытывать страсти, Реджина. Как мужчинам, так и женщинам. И ничего постыдного в этом нет.
Смущенная тем, что за ужином они обсуждают такую интимную тему, Реджина старалась не встречаться взглядом с Джонатаном. Она ожидала от него попытки соблазнить ее, но поцелуями, а не картиной, которая произвела на нее такое впечатление. Он насмехался над ней, заставляя испытывать необычные ощущения, которые невозможно забыть.
– Вам нравится картина, с изображением дворца султана, – сказал он. Реджина промолчала. – Хотите знать, почему?
Реджина продолжала хранить молчание. Она сознавала, как было глупо с ее стороны прийти на этот ужин. Ей нужно было закрыться в своей комнате, подальше от его чарующих глаз и дьявольской улыбки. Устоять перед ним невозможно. Почему она решила, будто сможет отказать ему сегодня вечером?
– Вам нравится эта картина, потому что вы – страстная женщина, – сказал Джонатан. – Я вижу страсть в ваших глазах, вижу, как вы реагируете на мои прикосновения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81