Застарелый конский навоз, заплесневелая мешковина, человеческий пот...
Господи, вот бы сейчас как следует помыться. Он потер жесткую щетину на подбородке и выглянул. Помимо своей воли он опять думал о Лоунсам-Крике.
Мария.
Ее имя, словно принесенное ветерком, стало для него глотком свежего воздуха. Странно: он все время думает о Марии, о Джейке, о ферме. Всю жизнь он думал лишь о том, куда он едет. Каждый новый город казался ему неразвернутым рождественским подарком, сокровищем, которое ждет, чтобы его нашли. Но в последнее время он все больше оглядывался назад, больше думая о том, где он побывал и что оставил.
Он никогда раньше не оглядывался назад.
Он все сделал правильно. Рано или поздно он позабудет Марию. Он всегда забывал женщин и считал это одним из своих талантов.
Да, и еще умение обижать людей.
Совершенно неожиданно в памяти всплыл их последний разговор, и он почувствовал укор совести.
Раздраженный возникшим воспоминанием, он схватил свой мешок, нахлобучил шляпу и спрыгнул с замедляющего ход товарняка. Но он неудачно приземлился: ноги пронзила страшная боль и отдалась в коленях.
– Черт побери, – тихо выругался он и присел, выжидая, пока пройдет боль.
Оглядевшись, он понял, что находится в пригороде Альбукерке.
Альбукерке – один из его любимых городов. Здесь полно таверн и самые хорошенькие проститутки.
«Прочистишь себе мозги», – с улыбкой подумал он. Здесь он начнет забывать ту единственную женщину, которую запомнил с первой же встречи.
Он не спеша, прошел по Мэйн-стрит, топча ногами свежевыпавший снег. Для Альбукерке день необычно тихий: никаких людей, снующих взад-вперед по площади, ни индейцев, торгующих своими сувенирами вдоль улиц. Пройдя новую часть города, он оказался в старой его части.
Из его любимого салуна неслись знакомые крики и запахи. Они притягивали его и приветствовали так, как много раз бывало раньше. Он сдвинул на затылок шляпу, толкнул вертящуюся дверь и попал в захудалую таверну.
Густой табачный дым висел в воздухе. В углу кто-то барабанил на пианино, и звуки музыки сливались в невообразимую какофонию с громкими голосами, смехом и натужным кашлем завсегдатаев.
Табачный дым приветствовал его как старого друга. Знакомая обстановка напомнила ему, как долго он здесь не появлялся. Запах никогда не проветриваемого помещения, вонь застарелого пота и грязной одежды висели в воздухе.
Таверна, до отказа набитая людьми, которые не спрашивали имен, которым все равно, кто ты и откуда пришел, жила своей жизнью. Именно в таком месте Бешеный Пес чувствовал себя дома.
Он кинул мешок в угол, проводив его глазами. Засунув руки в карманы, направился к длинной стойке.
На полпути его окликнул громкий мужской голос:
– Поглядите! Бешеный Пес Стоун воскрес из мертвых!
Он узнал стоявшего за стойкой бармена Фредди Томлинсона.
Фредди осклабился, показав ряд больших желтых зубов:
– Черт побери, Стоун, я думал, ты умер. – Бешеный Пес подошел к стойке и уселся на высокий крашеный табурет.
– С чего ты взял, Фредди? Только хорошие люди умирают молодыми.
Фредди расхохотался, прижимая руку к своему большому трясущемуся животу.
– Вот тут ты прав, – согласился он и начал возить по стойке мокрой тряпкой.
– Ждешь, пока я сделаю заказ? – усмехнулся Бешеный Пес. – В чем тогда смысл постоянного посетителя, если бармен не умеет читать его мысли?
Фредди отставил тряпку и, повернувшись, взял бутылку текилы, мерный стакан с полки у себя за спиной и поставил их перед Бешеным Псом, снова занявшись тряпкой.
Увидев стакан, Бешеный Пес ужаснулся. Неужели он всегда такой грязный? Он не мог вспомнить. Он никогда даже не задумывался. Ему было все равно.
А теперь не все равно, подумал он, и разозлился. Да какая разница, грязный стакан или нет? Кто на такое обращает внимание?
Он налил себе порядочную порцию текилы, и в нос ему ударил резкий запах алкоголя. Одним глотком он выпил все до дна и тут же налил еще.
В таверне полно знакомых лиц. За грязными столами мужчины играли в покер. Рядом с ними стояли размалеванные женщины, подбадривая тех, кто платил им больше. Игроки шлепали картами по столам, фишки рассыпались с тихим стуком, а мужчины чертыхались.
Здесь слишком шумно.
Подобная мысль привела его в недоумение. Салуны никогда не казались ему слишком шумными, или слишком прокуренными, или вообще слишком. По сравнению с ними в других местах его одолевала скука. Но сейчас, сидя в одиночестве у барной стойки, потягивая скверную текилу, он понял, что скучает по тишине...
Он покачал головой.
«Господи, Мария, ты и это хочешь у меня отнять?»
Его размышления прервал визгливый женский голос:
– Чтоб мне провалиться! Да ведь это Бешеный Пес Стоун!
Он вздрогнул. С лестницы, расталкивая всех, спускалась Марта– или ее звали Матильда? Женщина, тяжело дыша, преодолела последние ступени и подошла к стойке.
Она улыбнулась ему заученной улыбочкой, от которой его почему-то бросило в дрожь, потом кокетливо заморгала сильно накрашенными черными ресницами и приложила руку к низкому вырезу платья.
– Надо же, – вздохнула она, медленно проводя языком по ярко-красной нижней губе, тоже накрашенной. – А я уже начала думать, что ты меня забыл.
Бешеный Пес посмотрел на девицу исподлобья. За последние годы он много раз спал с ней и всегда получал удовольствие. Она чересчур криклива и слишком размалевана, но он считал, что она по-своему хорошенькая. А теперь он увидел, какая она на самом деле. Рано состарившаяся от вина и разгульной жизни, но еще молодая женщина.
– Купишь девушке выпить? – промурлыкала она, приглаживая светлые волосы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78