Из зеркала на Руби смотрела именно такая женщина, какой она раньше надеялась стать. Как получилось, что она настолько отклонилась от намеченного пути?
— Вот это да! — восхищенно протянула Димона. — Великолепно! Его даже не нужно подгонять по фигуре. В первый раз вижу, чтобы вещь сразу так хорошо сидела.
— Я его беру, — сказала Руби охрипшим голосом.
По крайней мере у нее останется воспоминание об этом дне. Платье будет висеть у нес в шкафу как напоминание об идеале, к которому она стремится.
Руби выписала чек вместе со стоимостью подходящих туфель и налогами сумма составила почти три с половиной тысячи долларов. В машине она аккуратно повесила платье на крючок над задним сиденьем. Затем, включив музыку — на этот раз передавали песню группы «Степной волк», — поехала в сторону скоростной автострады. По пути ей попалась контора дилера «порше». Руби рассмеялась и нажала тормоз.
Нора лежала в затемненной гостиной, свернувшись клубочком на диване. Ди она давно отослала домой и отключила телефоны.
Через некоторое время она решила посмотреть новости и включила телевизор. Это была большая ошибка. Ее история попала на все телестудии, каждый канал показывал одни и те же кадры, снова и снова на экране появлялись сенсационные фотографии с зачерненными цензурой фрагментами, а затем звучали записи выступлений Норы, где она говорила о святости брачных уз и о супружеской верности. Недавние поклонники ополчились против нее, некоторые даже плакали, чувствуя, что их предали.
«Я ей доверяла» — такие слова повторялись чаще всего.
Как журналистке ей конец, никто больше не обратится к ней за советом, отныне люди не будут выстаивать длинные очереди под проливным дождем, чтобы лично встретиться с ней.
Нора знала, что творится внизу, она несколько раз звонила привратнику, и тот всякий раз отвечал одно и то же. Повсюду ждут репортеры с фотоаппаратами наготове. Стоит ей появиться, как они набросятся на нее, словно бешеные псы. Привратник, правда, утверждал, что в подземном гараже безопасно, прессу туда не пустили, но она боялась рисковать.
Нора села. Огни города отражались в огромных зеркальных стеклах, превращаясь в размытые пятна. Небоскреб «Космическая игла», казалось, парил в воздухе, зависнув над городом, словно инопланетный корабль. Нора подошла к окну. Ее нечеткое отражение в оконном стекле казалось маленьким. Она и чувствовала себя маленькой. Ощущение было знакомым, именно оно много лет назад определило ее судьбу. Какая ирония — чувство, что она никто, пустое место, когда-то подтолкнуло ее на путь, приведший к краху, и вот она оказалась там, откуда начинала.
Вот бы посмеялся отец, будь он жив. «Не такая уж ты теперь звезда, правда, мисси?»
Нора прошла на кухню и остановилась перед импровизированным баром, который держала для гостей. Сама она не пила так давно, что уже забыла, когда это было в последний раз. Однако сейчас ей совершенно необходимо выпить, ей нужно хоть что-нибудь, что помогло бы выбраться из этой дыры. Норе казалось, что она тонет.
Она налила себе полный стакан джина. Вкус напитка поначалу показался отвратительным, но после нескольких глотков язык онемел и спиртное пошло легче, обжигая холодные внутренности.
На обратном пути в гостиную Нора остановилась у рояля. На полированной крышке стояло несколько фотографий в позолоченных рамках. Обычно Нора на них не смотрела, во всяком случае, не задерживала взгляд — это было бы так же болезненно, как сжать в руке осколок стекла. Но сейчас одна фотография привлекла ее внимание. Это был семейный снимок — Нора, се муж Рэнд и две их дочери. Они стояли, взявшись за руки, перед своим домом на берегу моря и жизнерадостно улыбались в объектив.
Нора допила джин и вернулась за добавкой. Опустошив второй стакан, она едва держалась на ногах. Ей чудилось, что внешний мир отделен от нее слоем вощеной бумаги. И это было к лучшему, сейчас она не хотела сохранять ясную голову. Когда сознание было ясным, она понимала, что всю жизнь куда-то бежала и в конце концов наткнулась на кирпичную стену. Теперь правду о ней знает весь мир, в том числе собственные дети.
Нора пьяно покачнулась, глядя на фотографии. Здесь были снимки, сделанные на рождественских утренниках, на детских концертах, где девочки выступали в розовых балетных пачках. Были и фотографии, снятые еще тогда, когда они во время отпуска жили в старом брезентовом трейлере, который возили на прицепе за машиной.
Чуть в стороне помещались фотографии женщины, казавшейся одинокой даже в толпе. Выглядела она всегда прекрасно, за этим следил целый штат парикмахеров, визажистов и персональных тренеров, дорогая одежда сидела на ней безукоризненно. Часто она была снята в окружении служащих или поклонников.
Обожаема чужими людьми.
Нора, пошатываясь, отошла от рояля, включила телефон и, с трудом различая цифры затуманенным взглядом, набрала номер своего психиатра.
— Кабинет доктора Олбрайта, — ответил женский голос.
— Здравствуйте, Мидж, это Нора Бридж. — Нора надеялась, что говорит достаточно четко, не заплетающимся языком. — Доктор у себя?
В трубке раздался какой-то звук, очень короткий, но Нора его узнала: Мидж хмыкнула.
— Мисс Бридж, его нет. Ему что-нибудь передать?
— «Мисс Бридж». Еще недавно она была Норой.
— Он дома?
— Нет, ему сейчас нельзя позвонить, но я могу соединить вас с клиникой. Кроме того, он оставил телефон доктора Хорнби для экстренных случаев…
Нора с трудом держалась на ногах. В трубке запищал сигнал вызова. Замигала лампочка, показывающая звонок по другой линии.
— Спасибо, Мидж, в этом нет необходимости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96